Майкл Хадсон - Убийство Хозяина - Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

«Условие» комиссара Альмуния поставило Латвию в положении страны, потерпевшей поражение в войне и вынужденной выплачивать репарации, в данном случае для удовлетворения требований Швеции о необходимости полной, своевременной выплаты банкам и без «стрижки», прежде чем можно будет потратить деньги на возрождение экономики самой Латвии. Правительство Латвии поддалось буквальному стокгольмскому синдрому, защищая финансовые интересы Швеции, которые опустили их собственную экономику в долговое рабство.

Вряд ли Латвия ожидала получить эту долговую дефляцию, когда она обращалась за помощью к Западу. Неолиберальный совет, который она получила, состоял в том, чтобы просто приватизировать свои активы с помощью единого антитрудового налога, который ни одна страна ЕС не налагает на своё население. Советники, прошедшие обучение в США и Европе, закрывали глаза на тот факт, что постсоветские экономики платили за импорт, просто заимствуя под залог собственности, с которой они оказались после обретения независимости. Основные страны ЕС в течение двух десятилетий безучастно наблюдали за инсайдерскими сделками, которые собственные прокуроры этих стран никогда не допустили бы у себя на родине.

Спасение банков Латвии, но не её экономики

К весне 2010 года цены на недвижимость в Латвии упали на 70 процентов, и правительство постаралось снизить заработную плату в государственном секторе на 30 процентов, надеясь, что заработная плата в частном секторе последует этому примеру. 25 мая я вместе с Джеффри Соммерсом возглавлял иностранную консультативную делегацию, которая встретилась с Комиссией по рынку финансов и капитала. Наше обсуждение было сосредоточено на том, как банки справляются с кризисом недвижимости. Председатель Комиссии Ирена Крумане пояснила, что роль её агентства заключается в том, чтобы просто следить за тем, чтобы банки оставались платёжеспособными, убеждаясь, что их кредиты обеспечены адекватным залогом, без учёта общеэкономических затрат.

Крумане сказала нам, что, несмотря на её предупреждение регулирующего органа о пузыре на рынке недвижимости, долг Латвии по ипотечным кредитам оказался в два раза выше, чем мог быть в случае, если бы банковские регуляторы действовали так же быстро, как в Эстонии и Литве. Проблема была в захвате регулирующих органов. Источником финансирования её агентства служили коммерческие банки. Шведские банки — крупнейшие кредиторы в Латвии — в особенности препятствовали ужесточению регулятивных норм. Стремясь выдать как можно больше займов, они выступили против попыток подтверждения своих доходов или качества займов. Таким образом, латвийские власти видели свою роль просто в обеспечении того, чтобы банки могли получать выплаты по своим кредитам и оставаться платёжеспособными независимо от того, насколько безответственным было их кредитование.

А оно действительно было безответственным. В июне 2006 года мой коллега Джеффри Соммерс спросил руководителя отдела недвижимости одного из ведущих шведских банков в Латвии, почему банк продолжает кредитовать дутый рынок недвижимости. «Мы знаем, что он лопнет, — ответили Соммерсу, — но ежегодный бонус каждого из нас зависит от того, насколько больше мы заработаем денег, и мы не можем сейчас остановиться». Поэтому финансовая свистопляска продолжалась, как и в Соединённых Штатах и в других странах.

Регуляторы, отвечавшие за банковскую систему, сказали нам, что установление более высокой достаточности основного капитала и резервных требований по ипотечным кредитам было бы «централизованным планированием». Причина, по которой правила Евросоюза дают мало регулятивных полномочий правительствам, заключается именно в предотвращении таких якобы «произвольных» вторжений на якобы свободные рынки — такой тип регулирования, который обычно применяется в Соединённых Штатах и Великобритании. Неолиберальная идеология не позволяет Латвии требовать более высоких резервов на ипотечные кредиты, чем на ссуды для промышленности и торговли, что не позволяет регуляторам остановить раздувание пузыря на рынке недвижимости, даже если бы они захотели.

Одной из причин нашего визита было отсутствие современного земельного кадастра для оценки собственности. Регуляторы справились с этой проблемой, оторвав обеспечение банковских кредитов от фактической стоимости имущества, чтобы сосредоточиться на доходах заёмщиков. Они подключали не только самих заёмщиков, но и как можно больше членов их семей для совместного подписания кредитов в качестве поручителей, чьи доходы банки могли бы взыскать в случае дефолта. Это спасло банки, но опустошило кошельки семей, когда цены на жильё в Риге упали на 68 процентов по сравнению с их пиком в 2007 года, в результате чего 54 процента латвийской недвижимости оказались в минусе, т.е. с отрицательным собственным капиталом ( когда стоимость дома меньше стоимости полученного под него ипотечного кредита. — Прим. перев. ).