Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

С Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.) начинается новый этап глобальной трансформации, который входит в активную фазу во второй половине 1990-х годов, завершаясь агрессией США и НАТО против Югославии (1999 г.). К 1995 году сворачивается работа Римского клуба, функции которого перехватываются Комиссией по глобальному управлению и сотрудничеству, созданной на базе ООН и Социнтерна; наследницей ее в 2001 году становится Комиссия по глобализации, сформированная на базе ряда структур, тесно связанных с «Горбачев-фондом». Тогда же появляется доклад «Наше глобальное соседство».

С 1994 года действует натовская программа «Партнерство ради мира», включающая в зону ответственности Североатлантического альянса ряд государств-партнеров. В 1999 году принимается вторая Стратегическая концепция этого блока, направленная на активизацию миротворчества, а также провозглашающая возможность его дальнейшего расширения. В практическую плоскость этот вопрос был переведен Пражским саммитом НАТО 2002 года.

Именно в этот период, ориентировочно в 1997–1998 годах, происходит переориентация с первого варианта реализации «глобального плана», предполагавшего создание в системе ООН глобального властного субъекта (проект СЭБ), ко второму. Напомним, что он связывается автором с выводом части институтов за пределы ООН и формированием на этой основе некоего паллиативного субъекта (или, точнее, многоуровневой системы субъектов) в виде глобальной сетевой структуры.

В 2000 году, одновременно с Саммитом тысячелетия и сопутствующим ему комплексом мероприятий организационного, политического и идеологического характера, появляется Хартия об основных правах ЕС. В этом документе выдвигаются и ставятся в глобальную повестку дня такие показательные, можно сказать демонстративные вопросы, как распространение «мирового гуманитарного стандарта» и формирование «демократического глобализма будущего». В 2002 году проводится Всемирный саммит по устойчивому развитию в Йоханнесбурге, поощряющий одноименную концепцию, а также ее авторов в их амбициях и претензиях на формирование стратегической перспективы человечества.

Выдвигаются различные инициативы по линии так называемого «глобального гражданского общества», наиболее заметной среди которых в конце 1990-х годов становится Инициатива «Хартии Земли», появление которой опять-таки тесно связано с деятельностью Горбачева и «Горбачев-фонда». Провал этого проекта не останавливает интенсивного продвижения на других направлениях.

С 2005 года в системе ООН действует Комиссия по миростроительству, установочные документы которой, как мы вскоре убедимся, начинают стирать и без того малозаметную грань между миротворчеством и «гуманитарным интервенционизмом». В структуре Секретариата ООН создается Управление по поддержке миростроительства. Забегая вперед, отметим, что с 2010 года начинается его расширение и обзаведение мощным аппаратом и штатом профессиональных сотрудников.

С другой стороны, на этот же период приходится окончательное раскрытие геостратегии США в регионе Ближнего и Среднего Востока, оформленной планом «Большого Ближнего Востока», получившим наглядное отображение на карте, обнародованной аналитиком Пентагона Р. Питерсом. В дальнейшем оба этих фактора соединяются в новой, третьей по счету Стратегической концепции НАТО (2010 г.). Как убедительно доказывается рядом современных российских ученых, целью этого документа является отнюдь не только включение миротворчества в общую экспансионистскую стратегию НАТО. Речь идет о большем — распространении этого процесса за пределы традиционной зоны геополитической ответственности блока, а также об его глобальной международноправовой легитимации через включение под эгиду ООН 261. Именно с этого момента миротворчество начинает трансформироваться в «миростроительство».

На постсоветском пространстве в это же самое время происходит серия «оранжевых» революций; создается впечатление, что республики, в которых они совершаются, как бы вовлекаются в «миростроительные» программы постконфликтного урегулирования.

Острота вспыхнувшего в августе 2008 года грузино-югоосетинского конфликта, который привел к резкому ухудшению отношений России с США, НАТО и Европейским союзом, показывает, что определенными силами, скорее всего, была предпринята попытка открыто внедрить и приживить таким образом практику «миростроительства» на постсоветском пространстве. Подобные подозрения значительно усиливаются при упоминании о той настырности, с какой сновавшие между Москвой и Тбилиси западные посредники — высокопоставленные и не очень — проталкивали идею замены российской миротворческой миссии, находящейся в зоне конфликта по мандату СНГ, миссией ЕС, то есть по сути натовской. В современных условиях в пользу этих подозрений свидетельствует геополитическая возня, затеянная западными сопредседателями Минской группы ОБСЕ, прежде всего США, вокруг «замороженного» конфликта в Нагорном Карабахе, где напряженность существенно возрастает на протяжении уже достаточно длительного времени.