Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Таким образом, Комиссию по миростроительству можно считать некой «верхушкой» эволюции межправительственных структур — органом, который владеет определенным инструментарием, с помощью которого глобальные институты внутри и вне системы ООН «поощряются» к выполнению ее «рекомендаций и советов». С этой точки зрения обращает внимание использование в цитируемом материале такого термина, как «вовлечение», употребляемого по отношению к «национальным и транснациональным властным структурам». Это оговорка в точности «по Фрейду», ибо признается как наличие именно властных транснациональных структур, так и «вовлечение» в них национальных властей. Кроме того, хорошо известно, что сам термин «вовлечение» («engagement») авторами заимствован в лексиконе Трехсторонней комиссии, которая обозначает им втягивание в сферу влияния глобально-управленческих структур отдельных стран, например России 568 .

Таким образом, становится понятным, что принципиальное решение о создании Комиссии ООН по миростроительству, скорее всего, как мы уже неоднократно подчеркивали, было принято еще в 1997–1998 годах. Именно тогда осуществлялась трансформация всего «глобального плана», связанная с переходом от первого, централизованного варианта глобального управления во главе с СЭБ, ко второму — децентрализованному, сетевому. Поскольку в центре этой сети, в соответствии с замыслом организаторов, по-видимому будет находиться именно КМС, которой, в отличие от предполагавшихся функций СЭБ, предопределено заниматься глобальным геостратегическим планированием, закономерно возникают два уже обсуждавшихся нами под разными углами вопроса.

Первый: чем оказался чреват для нашей страны переход от первого варианта «глобального плана» ко второму? Какие конкретные события послужили его детонатором и является ли этот переход вынужденной реакцией, следствием какой-то крупной неудачи или, наоборот, приобретением его авторов, подтверждающим успешный ход реализации их намерений?

В высказанной ранее версии мы упоминали о том, что данный перелом в «генеральной линии» глобально-управленческих структур произошел сразу же вслед за двумя событиями. Одно из них — вхождение России в Базельский клуб, означавшее фактическое лишение нашей страны финансовой независимости (начало 1996 г.). Другое событие — замена российского главы Департамента ООН по политическим вопросам (в ранге заместителя Генерального секретаря ООН по политическим вопросам) В. Ф. Петровского представителем Великобритании К. Прендергастом (1997 г.). Тем самым было оформлено разрушение ряда послевоенных договоренностей, по которым замещение данного поста начиная с 1945 года относилось к прерогативам СССР, а после его распада — Российской Федерации.

Итак, повлияли ли на смену стратегии глобального управления именно эти события? Или всему виной было совпавшее с ними резкое ускорение роста и усиление Китайской Народной Республики? И кто в России персонально ответственен за эту широкомасштабную сдачу важнейших позиций, имевшую для страны катастрофические последствия? Подчеркнем, что широкой общественности об этом неизвестно и по сей день. Хотя случайно ли, что все это начало происходить сразу же после назначения главой МИД России как раз в январе 1996 года академика Е. М. Примакова?

Второй вопрос связан с тем, что сегодня, на седьмом году своего существования, КМС, несмотря на активный рост, все еще находится в зачаточном состоянии и на «проектную мощность» явно не вышла. Заявленные три формата работы — Организационный комитет, заседания по странам и Рабочая группа по обобщению извлеченных уроков — не устоялись и в рамках поставленных перед комиссией задач (речь о которых пойдет ниже в этом же параграфе) лишь нащупывают основные пути и методы работы. (Более того, как увидим, не исключена их корректировка.) В этой ситуации деятельность КМС формально ограничена африканским континентом, который в сложившихся условиях, видимо, выполняет «подопытную» роль некоего учебного полигона.

Тогда каковы подлинные масштабы амбиций авторов этого проекта и насколько они соответствуют имеющемуся в их распоряжении потенциалу, а также специфике глобальной ситуации, особенно с учетом глобального кризиса, спровоцированного «частными и независимыми группами», а также возможности его неоднократного повторения?

Иначе говоря, насколько велика и, главное, неотвратима угроза, нависшая над человечеством и, прежде всего, над нашей страной как главной мишенью всех прошлых, настоящих и, повидимому, будущих глобальных авантюр?