Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Принятие в 2010 году новой Стратегической концепции НАТО с упором на «стабилизацию Афганистана» вновь актуализирует все компоненты этой «игры», включая проект ТАПИ; подписание соответствующих договоренностей, по сведениям из ряда источников, не исключено, является делом ближайшего будущего.

Проблема предотвращения глобальных угроз, сгруппированных в шесть основных блоков, подробно рассмотренных нами в § 10.5 и § 11.1, положена в основу представлений авторов доклада «Более безопасный мир: наша общая ответственность» об эффективной системе коллективной безопасности. При этом, начиная еще с 1992 года, с упоминавшегося доклада Генерального секретаря ООН «Превентивная дипломатия, миротворчество и поддержание мира» (A/47/277), предотвращение как принцип тесно увязывается с превентивностью действий, в том числе с превентивным применением военной силы. Таким образом, формула коллективной безопасности, предлагаемая членами Группы высокого уровня ООН, приобретает следующий вид: «предотвращение — превентивность — применение силы». А создание эффективной системы коллективной безопасности, которая представлена фундаментом рассмотренного нами «нового консенсуса» по проблемам глобальной безопасности, требует полной и безоговорочной поддержки этого консенсуса всеми государствами.

Из доклада «Более безопасный мир...»:

«Мы рассматриваем здесь обстоятельства, в которых эффективная система коллективной безопасности может потребовать поддержки в виде военной силы, и начнем с норм международного права, которые должны регулировать — во избежание анархии — любое решение начать войну (включая внутренние конфликты. — Авт.).

<...> Военная сила, применяемая законным и надлежащим образом, является жизненно важной составной частью любой действенной системы коллективной безопасности в любом ее определении — традиционно узком или более широком, которое мы бы предпочли <...>.

Поддержание мира и безопасности в мире в значительной мере зависит от наличия общего глобального понимания того, когда применение силы является одновременно законным и легитимным (или „благоразумным"), и принятия этой концепции <...>.

Принцип невмешательства во внутренние дела не может использоваться для прикрытия актов геноцида или других злодеяний, таких как широкомасштабные нарушения норм международного гуманитарного права или массовые этнические чистки <...>» 236(курс. — Авт .).

Во-первых, отметим очередной терминологический конфуз. Парадоксальным образом разводятся, если не противопоставляются друг другу принципы «законности» и «легитимности». Вообще-то даже школьнику известно, что эти слова — синонимы. «Законность» — термин, имеющий русское происхождение, «легитимность» — английское. «Благоразумность» же, которую авторы доклада пытаются отождествить с «легитимностью», чтобы противопоставить последнюю «законности», никакого отношения к ней на самом деле не имеет, а является синонимом другого термина, часто употребляемого в документах ООН, — «рациональности».

Но наши «докладчики» всего этого как будто в упор не видят. Откуда у них такие «детские» проблемы?

Никакие это не «проблемы», а обыкновенная, весьма недобросовестная словесная эквилибристика — подмена понятий и перевертывание с ног на голову, к которым мы уже привыкли. Таким вот способом авторы доклада пытаются подвести «законность» к «рациональности», под которой, как мы уже убедились, понимается сначала «благое управление», а затем «благое правление».

Отмечая это, не забудем, что «рациональность» глобальной и внутренней политики авторами доклада признается важнейшей составной частью «Глобального партнерства в целях развития». Круг подмены понятий, таким образом, замыкается. Черное, как водится, благополучно выдается за белое, а белое выставляется черным. Все в точности по Владимиру Высоцкому:

«<...> Разницы нет никакой между правдой и ложью,

Если, конечно, и ту и другую раздеть!»

Эти дешевые и низкопробные «наперсточные» приемы, свойственные «князю мира сего», требуются авторам доклада для того, чтобы оправдать введение вышеуказанных «пяти базовых критериев легитимности». Прежде чем приступить здесь к более подробному их рассмотрению, которого требует наш анализ, еще раз подчеркнем, что если эти пункты и можно считать «критериями», то именно своеобразно понимаемой «благоразумности» и «рациональности», но никак не «легитимности», то есть «законности».