Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Чтобы выяснить, откуда растут ноги (или рога?) подобных информационно-пропагандистских провокаций, возвратимся к приведенному в главе 7 сравнительному анализу позиций СССР и США на конференции Объединенных Наций в Думбартон-Оксе (1944 г.). Как помним, американский проект устава фактически наделял ООН функциями «мирового правительства» и лишь жесткое противодействие СССР позволило этому воспрепятствовать, не допустив превращения Организации в инструмент одностороннего англосаксонского диктата.

Важнейшей частью советской позиции являлось включение в Устав ООН права вето. Зафиксировать это необходимо ввиду того, что к отмене этого права, а также вето как такового, то есть к лишению нашей страны статуса великой державы и пересмотру таким образом итогов Второй мировой войны, в конечном счете сводятся все предложения авторов НГС. «Государства-основатели в Сан-Франциско, — сетуют они в докладе, — не облекли ООН властью и полномочиями, которые выходили бы за пределы контроля со стороны ее членов» 471 .

«Устав ООН несет на себе печать своего времени и <...> нуждается в коррективах. Мы имеем в виду (sic!) „конституционные вопросы", такие как реформа Совета Безопасности, которые <...> имеют решающее значение для совершенствования глобального управления. <...> Однако с самого начала мы полагали <...>, что <...> необходимо более широко, более изобретательно и более творчески использовать уже существующие положения Устава ООН.

<...> Комиссия считает, что это можно осуществить через процесс реформирования — путем реконструкции и подновления, но не сноса и постройки заново. Такое обновление должно носить скорее косметический характер и сопровождаться переходом к новому образу жизни в нашей глобальной общине» 125 (курс. — Авт .).

Дьявол, как уже упоминалось, — большой путаник, стремящийся все извратить, подменить, перевернуть с ног на голову. Если «конституционные вопросы», включая «реформу Совета Безопасности», имеющие «решающее значение для совершенствования глобального управления», — это всего лишь безобидная «реконструкция и подновление», то почему тогда они должны сопровождаться «переходом к новому образу жизни», да еще в «нашей глобальной общине»?

Вопрос, разумеется, риторический. На самом деле не вызывает сомнений:

— что принятие приведенного предложения НГС не оставляло бы от ООН ничего, кроме фасада, что было равносильно ее «сносу и постройке заново» — уже по англосаксонским и нацистским стандартам и под монопольное западное лидерство;

— что никакое «изобретательное» и «творческое» использование действующего Устава ООН при таком подходе не способно было обеспечить баланс сил, а стало быть, и поддержание мира; следовательно, в условиях невыполнения Организацией этой основополагающей функции теряло смысл ее дальнейшее существование;

— что «новый образ жизни» в «глобальной общине» мог (и может) быть внедрен только с помощью «нового мирового порядка», равносильного повсеместному распространению нравов, морали и порядков «глобального скотного двора» (он же, по А. А. Зиновьеву, — «глобальный человейник»);

— что сам этот комплекс вопросов отнюдь не случайно возник именно сразу же после распада СССР, за которым последовало внедрение концепции «устойчивого развития» в международное

право (Декларация Рио) и создание в целях придания этим изменениям институционального характера Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству и т. д.

Преувеличение? Что ж, продолжим цитировать НГС.

«Если какие-либо из элементов <...> системы ООН и могут в настоящее время считаться „временными", так это (sic!) состав Совета Безопасности и (sic!) право вето его пяти постоянных членов.

<...> Эти привилегии — постоянные места и право вето — яростно оспаривались в Сан-Франциско как из принципиальных соображений, так и потому, что были и другие страны, представители которых <...> сражались и гибли в войне против фашизма <...>.

Видение нового мирового порядка, оформленного в благородных принципах устава, уживалось с узким предубеждением, что лишь победители смогут гарантировать осуществление этих принципов.

Следует также вспомнить, что ни Советский Союз, ни США не стали бы ратифицировать устав без включения в него права вето.