Владимир Соловьев: Революция консерваторов. Война миров

Чиновники не могут нарисовать будущее. Они его просто не видят. Для них горизонт будущего — это их работа, и они не могут заглянуть за этот горизонт. Ну кто такой чиновник? Ты мечтаешь отработать на государство, а потом стать начальником в госкомпании. Тогда ты очень быстро капитализируешься и, забыв о зарплате министра, становишься очень богатым человеком. Поэтому для них будущее страны и их личное будущее — вещи не синонимичные, даже не близко. Что, задача чиновника — чтобы люди в стране жили лучше? Да нет, конечно. Задача чиновника — это чтобы его не уволили.

Как можно говорить о будущем, когда у нас довольно лживое прошлое и настоящее? У нас абсолютно лживая система оплаты труда. Мы что, не понимаем, что люди не могут жить на свои пенсии? И что официальная зарплата, как правило, имеет мало общего с реальными доходами? Мы не понимаем, что из-за существующих законов бо́льшая часть нашей экономики находится в «черной» и «серой» зоне, а если она оттуда выйдет, станет ясно все безумие принятых решений, законов, постановлений, которые делают абсолютно неконкурентоспособным наше предпринимательство?

Мы что, на полном серьезе смотрим, как через губу учат нас жизни Дерипаска и прочие граждане, и не понимаем, что их возможность получения доступа к дешевым кредитам не имеет ничего общего с тем, что доступно другим бизнесам? И что все их рассуждения о том, какие они крутые бизнесмены, на самом деле ничтожны, потому что зачастую их крутизна — по крайней мере внутри страны — базируется только на одном: на неравном доступе к ресурсам. И в первую очередь к финансам.

Мы это, конечно, понимаем. Но продолжаем рассказывать сказки сами себе. Мы что, не видим, что рабочий класс у нас, в том виде, в каком он существует сейчас, совершенно не защищен? Где профсоюзы — «школа коммунизма»? Где права трудящихся? В каком виде они защищены? Нет, какая-то защита, конечно, есть, но ее даже близко нельзя сравнивать ни с нашим не столь давним прошлым, ни с практикой, существующей в ряде зарубежных стран.

Для многих молодых людей будущее — это открыть свой бизнес и уехать из страны. При этом зачастую, когда они уезжают, то быстро возвращаются — потому что там, за границей, скучно. И ведь уехать-то хотят по понятным причинам. Из-за того, что твой бизнес в любой момент могут отобрать люди в погонах. Или наехать чиновники из администрации. Из-за того, что на твою жену могут напасть, а у детей могут быть проблемы в школе. Поэтому должна быть среда. Должна быть атмосфера свободы в обществе. И эта атмосфера не создается толпами на улицах, кричащими о революции.

В чем смысл революции? И почему революция, с одной стороны, опасна, а с другой — является неотъемлемой частью исторического процесса?

Революции опасны, когда они строятся на принципе отторжения. Когда единственная цель, которую они перед собой ставят, — это не создание чего-то нового, не появление некого нового качества, не разрешение существующих противоречий, а всего лишь смена одного грабителя на другого грабителя, смена одной элиты на другую элиту, одной клики на другую клику. Когда сохраняются несправедливые механизмы распределения. Это — подмена истинной философской сути революции. Не случайно говорят, что в результате настоящих революций происходит изменение формы собственности. Но мы почему-то предпочитаем об этом забывать, считая, что революция — это когда всего лишь снесли верхушку и вместо членов ЦК КПСС к власти пришли члены бюро комсомола. А это, конечно, не так.

Смысл нынешней революции, которая подспудно происходит на наших глазах, в том, что у нее есть глубочайшее философское обоснование. Это философское обоснование звучит просто: ценности. В основе нынешней революции лежат авраамические ценности, которые до нас дошли через иудаизм, через ислам и, если мы говорим о России, в первую очередь через православное христианство — говоря «в первую очередь», я имею в виду, разумеется, значимость, а не время возникновения конкретной религии. Но если мы понимаем, что это революция, то мы должны относиться к тому, что ждет нас впереди, как к революционному процессу. Мы должны соответствовать стоящим перед нами вызовам.

С революцией нельзя играть. К ней невозможно относиться несерьезно, потому что иначе, если угодно, это будет цунами, которое сметет и не спросит, кто здесь был. Нынешняя революция для России подразумевает, что Россия, посмотрев на консервативное возвращение мира к базовым ценностям, должна задать себе вопрос — а что такое эти базовые ценности для нас? Если в вопросах морали, в вопросах патриотизма, в вопросах отношения к нашему прошлому мы более-менее едины, то совершенно теряемся в понимании того, какой тип воспроизводства является для нас наиболее приемлемым. Потому что мы видим, что любой ныне существующий тип воспроизводства несправедлив.