Владимир Соловьев: Революция консерваторов. Война миров

Разрастание количества чиновников, каждый из которых решает главную задачу (а самая главная задача чиновника — это исключительно выживание его и его структуры и выбивание новых средств), приводит к тому, что они живут в каком-то своем отдельном, искаженном мире. Их отчетность не имеет никакого отношения к реальности. По их отчетности у них все время остаются деньги, потому что они боятся выдать деньги сразу, а потом не понимают, когда же они все-таки должны быть выданы. Все вместе — это просто какая-то беда.

Сейчас, когда люди пытаются что-то сделать, они выводят себя в зону риска. Поэтому совершенно непонятны те, кто по собственному желанию занимают губернаторские посты. Это же абсолютно расстрельная должность! Их сажают и сажают в таких количествах, что в скором времени будет уже сложно кого-то найти. Знаете, меня дико умилила одна новость: в каком-то городе выборы мэра не состоялись по той простой причине, что не нашлось ни одной кандидатуры. Потому что — а что хорошего-то? Система распределения налогов такова, что, как говорил Андрей Макаров, вместо того чтобы сделать так, чтобы пирог был больше, мы его все делим. А что его делить — он худой!

Поэтому на людей, которые сейчас на полном серьезе говорят: «Мы хотим быть губернаторами», — смотрят как на не очень здоровых. А чем ты будешь управлять? Если, не дай бог, у тебя губерния хотя бы чуть-чуть эффективная, ты не получишь дотаций. Не получишь дотаций — будет плохо. Будешь брать в долг — а возвращать как? Ты связан по рукам и ногам. Тех налогов, которые остаются у тебя, не хватает ни на что. И ты во всем будешь виноват. Дороги не такие — а как ты их сделаешь «такими»? За счет чего? За счет кого? Никто же не считает, сколько тебе нужно денег. На тебя все навешали, тебе не дали никаких инструментов и тебе же говорят: «Кстати, не волнуйся, мы тебя скоро гильотинируем». Замечательный стимул! Но не всегда работает.

Не менее интересна работа министра. Не дай бог ты что-то делаешь, — тебе говорят: «Ты что, самый умный? Ты чего пытаешься добиться? Ты это делаешь — зачем?» У нас вообще сложилась уникальная ситуация. Вот есть Министерство транспорта. Раньше, в советское время, это было несколько министерств, которыми руководили люди, каждый чуть ли не в генеральском чине — или в адмиральском, если это Министерство морского пароходства. А теперь у нас одно Министерство транспорта.

И вдруг так получилось, что все заметили дальнобойщиков. Вопрос не в том, плох или хорош «Платон», а в том, что вдруг выяснилось, что есть индустрия — и она никому не подчиняется. Она неучтенная, непонятно на чем ездит, непонятно как живет, по каким законам, платит ли налоги и если да, то достаточно ли. Этим не занимается никто! Из поля зрения министерства индустрия автомобильных грузоперевозок просто выпала. Почему? Потому что люди, которые работают в министерстве, — они вообще о другом. Реально о другом. В советское время говорили: «Мы знаем, что в нашем ведомстве происходит», — и действительно владели информацией. А сейчас ты понимаешь, что вообще никто представления не имеет о том, что реально происходит в стране.

Данные, которые дает Росстат, такие, что им говорят: «Ребят, при всем уважении, вас больше невозможно слушать, давайте вы лучше пойдете работать к другим людям». Росстат собирает данные непонятно по каким критериям, непонятно как осуществляется мониторинг, при этом напечатано дикое количество отчетных форм и индивидуальные предприниматели и бухгалтеры постоянно отвлекаются на их заполнение. Вопрос — зачем это делать? У нас же есть налоговая служба! Любая компания или индивидуальный предприниматель так или иначе обязаны ей предоставлять отчетность. И если во всем мире этой отчетности хватает, то мы, видимо, и правда особенная страна, мы считаем как-то по-другому.

Такое ощущение, что мы отошли от десятеричной системы счисления и перешли на какую-то тысячеричную. Дважды два четыре? Что-то я сомневаюсь! А у вас есть бумажка, что дважды два — четыре? Уверены? А вы доложили, что дважды два — четыре, в этот фонд? А сюда вы принесли отчет? А здесь вы сказали, что это именно так? А может, тут какая-то двусмысленность? Может, вы хотите из «дважды два — четыре» что-нибудь немножечко украсть? Вот эти ваши «дважды два — четыре» — вы давайте-ка с этим поаккуратнее. А то, знаете ли, еще у кого как дважды два.

И чиновники из налоговой службы моментально говорят: «Да, точно. Давайте примем закон, чтобы дважды два обязательно было равно четырем. И при любой попытке отойти от этого закона мы обязательно будем вас наказывать». И Государственная Дума совещается и говорит: «Да, и давайте заодно примем закон о торговле, по которому мы будем определять размер наценки».