Наоми Кляйн - Статьи

В тот день в убежище разнеслась новость о том, как конгрессмен-республиканец Ричард Бейкер (Richard Baker) сказал группе лоббистов: «Мы, наконец, очистили государственное жилье в Новом Орлеане. Сами мы не могли этого сделать, но нам помог Господь». Один из самых состоятельных застройщиков из Нового Орлеана Джозеф Канизаро (Joseph Canizaro) высказал похожую мысль: «Я думаю, теперь мы можем начать с чистого листа. А имея чистый лист, мы приобретаем массу отличных возможностей». Всю неделю Батон-Руж кишел лоббистами от разных корпораций, которые помогали закрепить эти отличные возможности: снизить налоги, уменьшить количество норм и правил, обеспечить наличие более дешевой рабочей силы и построить в итоге «город поменьше и безопаснее». На практике это означало ликвидацию проектов государственного жилья. Слушая все эти разговоры о «новом старте» и «чистых листах», можно было забыть о ядовитой мешанине из мусора, химических отходов и человеческих останков, которая находилась всего в нескольких километрах отсюда.

Находясь в убежище, Джамар не мог думать ни о чем другом. «Я считаю, что это совсем не очистка города. Я вижу, что в городе погибла масса народа. Те люди, которые могли остаться в живых».

Он говорил довольно тихо, но стоявший перед нами пожилой человек услышал его слова, обернулся и сказал: «Что произошло с этими людьми в Батон-Руж? Это совсем не новая возможность. Это, черт побери, трагедия. Они что, ослепли?» Его поддержала женщина с двумя детьми: «Нет, они не ослепли. Это настоящие дьяволы. Их все это вполне устраивает».

Одним из тех, кто в наводнении Нового Орлеана усмотрел новые возможности, был покойный Милтон Фридман (Milton Friedman), великий гуру освобожденного капитализма, в заслугу которому ставится написанный им свод правил для современной, гипермобильной глобальной экономики. Известный своим последователям как «дядюшка Милти», этот страдающий от болезней человек в свои девяносто три года нашел силы, чтобы написать статью для Wall Street Journal через три месяца после прорыва дамб. «Большая часть школ Нового Орлеана находится в руинах, - отмечал Фридман, - в руинах лежат и дома тех школьников, что учились в этих школах. Теперь эти дети разбросаны по всей стране. Это трагедия. Но это также и большая возможность».

У Фридмана появилась радикальная идея, заключавшаяся в следующем. Вместо того, чтобы тратить миллиарды на восстановление, перестройку и модернизацию существующей системы бесплатного школьного образования Нового Орлеана, государство должно выдать семьям ваучеры, которые те смогут вложить в частные учебные заведения.

В отличие от тех черепашьих темпов, с которыми восстанавливались дамбы и система электроснабжения, распродажа школьной системы Нового Орлеана осуществлялась с военной точностью и скоростью. В течение 19 месяцев, когда большая часть бедного городского населения еще находилась в убежищах вдали от родного дома, система бесплатного школьного образования была почти полностью заменена частными чартерными школами.

Институт американского предпринимательства, идя по стопам Фридмана, с восторгом говорил о том, что ураган «Катрина» «за один день совершил то, что школьные реформаторы Луизианы не могли сделать в течение многих лет». А тем временем учителя из государственных школ назвали план Фридмана «поучительным захватом земли». А я называю эти хорошо организованные рейды против общественной собственности, которые проводились после трагических событий, а также отношение к этой трагедии как к увлекательной рыночной возможности «капитализмом катастроф».

Приватизация школьной системы небольшого американского города может показаться довольно скромным занятием для человека, которого называли самым влиятельным экономистом второй половины прошлого столетия. Однако та решимость, с которой он использовал кризис в Новом Орлеане для продвижения своей радикальной версии капитализма, стала для него вполне подходящим прощальным аккордом в этом мире. На протяжении более чем трех десятилетий Фридман и его влиятельные последователи отшлифовывали эту самую стратегию. Они ждали крупного кризиса, а затем распродавали кусками государственную собственность частным владельцам, пока граждане не оправились от шока.

В одном из своих самых известных и влиятельных сочинений Фридман изложил ключевой тактический постулат капитализма, который я воспринимаю как «шоковую доктрину». Он отмечал, что «только кризис - реальный или мнимый - приводит к настоящим переменам». Когда происходит такой кризис, те действия, которые следует предпринять, зависят от тех возможностей, которые в связи с ним возникают. Некоторые люди в ожидании крупных катастроф запасают консервы и питьевую воду; «фридмановцы» же запасают впрок идеи. Этот профессор из Чикагского университета был уверен в том, что когда наступит кризис, необходимо действовать очень быстро, чтобы добиться скорых и необратимых перемен до того, как потрясенное кризисом общество вернется назад - к «тирании существующего положения вещей». Эта идея Фридмана, чем-то напоминающая рекомендации Макиавелли о том, что «ущерб» надо наносить «неожиданно и сразу», стала одним из самых долговечных его заветов.