Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

Разделяла это мнение и императрица Жозефина. Только мотив у неё был другой, женский: каждый раз, когда он отравлялся на войну, её терзали страхи. А он страха не знал, говорил: «Привыкнув с семнадцати лет к пулям на полях сражений и зная всю бесполезность предохранения себя от них, я предоставил себя во власть своей судьбы». Её это не успокаивало, она не была уверена, что судьба всегда будет к нему благосклонна…

О начале отношений Наполеона с Жозефиной, женщиной, которая была способна дарить ему как беспредельное счастье, так и невыносимые страдания, которую он любил самозабвенно и страстно, я уже рассказывала. Но то было начало. А отношения продолжались до конца её дней, до 1814 года, и, конечно же, менялись, как вообще в большинстве случаев меняются отношения между людьми, живущими вместе не один год. Начиналось с его всепоглощающей страсти, которую она хоть и благосклонно, но достаточно равнодушно принимала. Постепенно всё приходило в равновесие: он любил не так яростно, не так страстно, её равнодушие сменилось любовью, которая год от года становилась сильнее. Они уже не могли друг без друга.

Их отношения рухнули по её вине. Если бы не её измены, которые так больно ранили, он, вполне вероятно, никогда не увлёкся бы другой (другими!). Но он знал о её неверности, и мысль об этом (хотя и простил) постоянно терзала душу. Так что его первые измены, возможно, были всего лишь попыткой уравновесить вину. Так ведь случается во многих семьях… Во всяком случае, о разрыве с Жозефиной ради другой женщины он даже не помышлял. А потом возникла проблема наследника. И здесь уже была не вина её, а беда. Но обо всём по порядку.

Я уже писала, что их «медовый месяц» длился всего два дня: ему пришлось срочно отправиться в Итальянскую армию. А там, в самой естественной для него обстановке – на войне – он будет мечтать о Жозефине и рваться душой к ней. Так будет продолжаться всю их общую жизнь. Только страсть в его письмах постепенно будет сменяться нежностью…

Не могу удержаться от искушения процитировать хотя бы несколько его писем. Во-первых, прочитав их, куда лучше понимаешь, каким человеком он был, даже если до этого перечитал сотни книг, о нём написанных. Во-вторых, с горечью сознаёшь: раз ушло время таких писем, может быть, ушло и время настоящей любви?

«Жозефина, Ты должна была уехать 5-го из Парижа, ты должна была уехать 11-го, а ты не уехала и 12-го… Моя душа была открыта для радости, теперь она наполнена болью. Почта приходит без твоих писем… Когда ты мне пишешь несколько слов, твой стиль никогда не наполнен глубоким чувством. Твоя любовь ко мне была пустым капризом. Ты сама чувствуешь, что было бы смешно, если бы она пленила твое сердце. Мне кажется, что ты сделала свой выбор и знаешь, к кому обратиться, чтобы меня заменить. Я тебе желаю счастья, если непостоянство может его предоставить. Я не говорю – вероломство. Ты никогда не любила…

Я ускорил мои операции. Я рассчитывал 13-го быть в Милане, а ты ещё в Париже. Я возвращаюсь в свою армию, я душу чувство, недостойное меня, и если слава недостаточна для моего счастья – то она (хотя бы) привносит элемент смерти и бессмертия… Что касается тебя, пусть воспоминание обо мне не будет тебе противным. Мое несчастье в том, что я плохо тебя знал. Твое несчастье – судить меня теми же мерками, что и (других) мужчин, окружающих тебя. Мое сердце никогда не испытывало ничего незначительного. Оно было защищено от любви. Ты внушила ему страсть без границ, опьянение, которое его разрушает. Мечта о тебе была в моей душе ещё до твоего появления в природе. Твой каприз был для меня священным законом. Иметь возможность видеть тебя было для меня верховным счастьем. Ты красива, грациозна. Твоя душа, нежная и возвышенная, отражается в твоем облике. Я обожал в тебе всё. Более наивную, более юную я любил бы тебя меньше. Всё мне нравилось в тебе, вплоть до воспоминаний о твоих ошибках… Добродетелью для меня было то, что ты делала, честью – то, что тебе нравилось. Слава была привлекательна для моего сердца только потому, что она была тебе приятна и льстила твоему самолюбию».

Он одерживал победы во имя своей великой любви. Он знал: Жозефина гордится его успехами. А от гордости до любви – один шаг… Так что многими славными страницами своей истории Франция обязана очаровательной креолке по имени Жозефина Богарне. И вот ещё на что стоит обратить внимание: отправляясь на войну с Россией, Наполеон уже не думал о Жозефине – и счастье изменило ему. Может быть, это мистика, но они оба, да и многие солдаты Великой армии, судя по мемуарам, верили: она была его талисманом, она приносила ему удачу. Во всяком случае, есть основания считать, что она (если бы не была уже изгнана из его жизни) попыталась бы отговорить его от похода в страну, с которой ему, по существу, нечего было делить.