Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

В Эрфурте, на великолепном дворце, где сейчас размещается Государственная канцелярия – правительство Тюрингии, установлена мемориальная доска, свидетельствующая, что здесь произошла встреча Наполеона Бонапарта с Иоганном Вольфгангом фон Гёте – встреча «гения войны и гения поэзии».

В этом же дворце проходили переговоры Наполеона с Александром I. Об этом доска не упоминает…

Встреча двух императоров выглядела безупречно дружеской и внушала надежду на мир и покой. Но… только выглядела. Мария Фёдоровна отговаривала сына от поездки в Эрфурт, убеждала, что Наполеон хочет «при помощи коварных уловок побудить его принять участие в новой войне», заранее «снимая, таким образом, все преграды на пути Наполеона, когда тот вознамерился бы начать войну с Россией». Когда уговоры не подействовали, матушка заявила, что коварный корсиканец завлекает её сына в Эрфурт, чтобы пленить и принудить отречься. В справедливости своих опасений она сумела убедить многих. Так что Петербург пребывал в тревоге: не арестует ли Наполеон Александра. «Никто уже и не надеялся, что он вас отпустит, Ваше величество», – проговорился один из встречавших царя на русской границе. Александра это раздосадовало: похоже, его считают ничтожеством, чьей жизнью и свободой Наполеон может распоряжаться по собственному усмотрению!

А матушке, от которой исходили эти обидные подозрения, Александр откровенно сообщил о своей внешнеполитической позиции: главное – убедить Наполеона, что Россия «с готовностью примкнула к его интересам», тогда как на самом деле… Куда Наполеону до такого коварства! Впрочем, при желании это можно назвать и дипломатической мудростью…

Переговоры по турецкому вопросу закончились быстро и удовлетворили обе стороны. Но Наполеон требовал, чтобы Александр тотчас дал понять Австрии: в случае её нападения на Францию Россия немедленно выступит на стороне французов. Очевидно, что Австрия не решилась бы одновременно воевать на два фронта и мир был бы сохранён. Но, к удивлению Наполеона, Александр упорно сопротивлялся, причём возражения его были крайне неубедительны. Казалось, это был совсем не тот человек, которого он помнил по встрече в Тильзите. При всей своей проницательности Наполеон так и не понял, что произошло с российским самодержцем. Он поймёт. Но будет уже поздно… Теперь это известно достоверно.

А случилось вот что. К Александру явился Шарль Морис де Талейран-Перигор, недавний (и будущий) министр иностранных дел Франции. После протокольных приветствий этот великий интриган, утверждавший, что «единственное вложение, которое ничего не стоит, но приносит большой доход, – это лесть», перешёл к делу: «Государь, для чего вы сюда приехали? Вы должны спасать Европу, и в этом вас ожидает успех, если вы окажете сопротивление Наполеону. Французский народ вполне усвоил утонченные нравы, французский же государь – нет; российский государь просвещён и образован, чего о русском народе сказать нельзя; а посему государь российский должен быть союзником французского народа».

Шарль Морис де Талейран-Перигор Франсуа Жерар. «Шарль Морис де Талейран-Перигор»

Александру не без труда удалось сохранить спокойно-доброжелательное выражение лица, которое обычно привлекало к нему симпатии. На самом деле он был потрясён: оказывается, не так всё благополучно в окружении императора французов, оказывается, есть слабые места, которыми можно воспользоваться… С этого дня Талейран стал осведомителем (платным!) русского монарха. Наполеон подробно обсуждал с Талейраном все проблемы, которых предстояло касаться на переговорах. И обо всём тотчас же становилось известно Александру. Так что он мог подготовиться к каждой встрече. И – выигрывал. Правда, это были тактические победы. Талейран же одержал победу стратегическую: предавая своего императора, он дистанцировался от него на случай, если военное и политическое счастье изменит Наполеону. Скорее всего, именно тогда произнёс Талейран знаменитые, непревзойдённые по цинизму слова: «Предательство – это вопрос даты. Вовремя предать – это значит предвидеть».

Измена умеющего предвидеть Талейрана и готовность Александра пользоваться услугами предателя были угрожающими симптомами. Но – скрытыми от посторонних глаз. К тому же оба союзника хотя и не доверяли друг другу – друг в друге нуждались. Но ни того, ни другого не афишировали. Напротив, внешне всё выглядело так, что собравшиеся в Эрфурте, чтобы изъявить свою преданность императору французов, немецкие короли, князья и другая именитая публика не уставали умиляться сердечному согласию монархов двух великих держав. Они были вместе не только на переговорах – на смотрах, парадах, пирах, на охоте, на верховых прогулках. И в театре тоже (Наполеон привёз с собой в Эрфурт лучших парижских актёров).