Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

Ещё до окончательного решения о месте и дате сражения Ермолов писал Багратиону: «Надобно противостоять до последней минуты существования каждого из нас… Боюсь, что опасность, грозя древнейшей столице, заставит прибегнуть нас к миру, но сии меры слабых и робких. Всё надобно принести в жертву и радостно, когда под развалинами можно погребсти врагов, ищущих гибели Отечества нашего. Благослови Бог. Умереть россиянин должен со славою». Князь Пётр Иванович со славою и умер…

Оба полководца считали, что предстоящая битва решит важнейшие стратегические задачи: Кутузов рассчитывал активной обороной нанести французам возможно большие потери, изменив тем самым в свою пользу соотношение сил, и сохранить свои войска для будущих сражений и окончательного уничтожения врага. Наполеон надеялся, действуя привычным образом, разбить русских в одном (именно в этом, Бородинском) генеральном сражении и беспрепятственно двинуться на Москву. Обоим удалось выполнить поставленные задачи лишь отчасти…

Предпринятое русским главнокомандующим накануне сражения свидетельствует о том, как прав был Клаузевиц, утверждая, что Кутузов «знал русских и умел с ними обращаться…» А Михаил Илларионович сделал вот что: он приказал пронести по рядам войск икону Богоматери, спасённую в горящем Смоленске. Трудно вообразить что-нибудь другое, способное так тронуть сердца русских солдат, так поднять боевой дух. Фёдор Николаевич Глинка вспоминал: «Сама собою, по велению сердца стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить до сытости своею кровью…» И упоит. До начала боя оставалось меньше суток…

О Бородинском сражении я рассказывать не буду. Совсем. Буквально о каждой его минуте и так написано много, притом людьми, несравненно более осведомлёнными в военном деле, чем автор этой книги. Скажу только о том великом душевном подъёме, с каким шли умирать за Отечество русские люди. «С запёкшейся кровью на устах, с почерневшими от пороха лицами, позабыв счёт времени и все внешние отношения, они не знали, где находятся; знали только одно, что им надобно стоять и драться – и дрались беспрерывно, дрались отчаянно! Где было две тысячи, осталось две-три сотни! И те сиротами прижимались к своему знамени и искалеченными телами защищали полковую святыню!» – свидетельствует участник сражения Фёдор Глинка.

Молебен на Бородинском поле

«Французские солдаты… изумлялись тому, что так много врагов было перебито, так много было ранено и так мало пленных. Не было даже восьмисот! – вспоминал Сегюр (именно его воспоминаниями преимущественно пользовался создатель «Войны и мира»). – Обыкновенно по числу этих последних и определялся успех. Убитые свидетельствовали скорее о храбрости побеждённых, чем о нашей победе. Если остальные могли отступить в таком порядке, гордые и не упавшие духом, то какая польза была в том, что поле битвы осталось в наших руках».

Наполеон обращается к своей армии накануне наступления Эдуард Детайль. «Наполеон проводит смотр гвардии в 1812 г.»

Действительно, осталось. Хотя поздно вечером Наполеон приказал своим войскам отойти на первоначальные позиции. Но утром французы увидели: русских на поле боя нет, они отступили в направлении Москвы… Оба полководца приписали победу себе. На самом деле вопрос «Кто победил?» остался неразрешённым…

Уже в изгнании Наполеон признавал: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвою. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».

Да, показали, да, стяжали. Но какой чудовищной ценой! Русская армия потеряла убитыми и ранеными пятьдесят тысяч солдат и офицеров, французская – тридцать пять тысяч. По другим источникам – соотношение сорок пять к сорока… Очевидно одно: земля Бородинского поля пропитана кровью. Эту землю почитали без малого двести лет. Ставили памятники погибшим. В том числе и мёртвым Великой армии.

Свидетельство отзывчивости русской души…

В двадцатые-тридцатые годы прошлого века под лозунгом «Довольно хранить наследие рабского прошлого» многие памятники были снесены или искалечены (об участи гробницы князя Багратиона я писала). В октябре 1941 года Бородинскому полю снова суждено было задержать рвавшиеся к Москве войска, на этот раз – фашистские. После войны – Великой Отечественной – всё разрушенное восстановили, тщательно и любовно.