Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Наше путешествие затянулось, и нужно было торопиться обратно к пароходу. Уже слышен был его первый гудок. Я предложил сократить путь, спрямив его: идти, не держась берега реки. Но моему спутнику казалось, что это уведёт нас в сторону, и он настаивал на возвращении по береговой тропинке. Времени на споры не было, и я быстро пошёл по сокращённому пути, а он по старому. Когда я пришёл к пароходу, уже готовились снимать мостки. Я сильно тревожился, просил помедлить, не сниматься с причалов, и был обрадован, когда, наконец, после тревожных пароходных гудков увидел бегущего Сангина.

Весь следующий день при безоблачном небе, но свежем беломорском ветре пароход наш шёл вдоль южного берега Кольского полуострова. Временами он настолько приближался к берегу, что всё на нём было видно без бинокля. После протяжного, но мощного гудка у берега можно было заметить какое-то движение. Казалось, что стая уток плывёт наперерез курса парохода. Они обрисовывались всё яснее. Вскоре стало видно, что это не утки, а лодки, быстро резавшие волны под сильными ударами вёсел в руках крепких проворных поморских женщин, не чувствительных к пронизывающему холодному беломорскому ветру. Они быстро сдавали свои бочки с сёмгой и подхватывали спускаемые им тюки для их рыболовецких колхозов, успевая в то же время держать вёслами прыгающую лодку, ткнуть детям гостинцы, и метким, крепким словцом вызвать общий смех над каким-нибудь зазнавшимся грубияном из судовой команды. Всякий раз поведение детей, иногда совсем малых, в этих треплющихся на волнах лодках вызывало моё изумление их закалкой.

В Архангельск мы прибыли ранним утром. Нас там ждал А. Г. Подвысоцкий. В гостинице была подготовлена комната. Оставалось ещё часов 7–8 до начала рабочего дня, и нам было предоставлено это время для «отдыха после утомительного пути». Но путь-то был освежающий, укрепляющий, а не утомительный. И лишь только мой спутник уснул, я ушёл, чтобы путём личных впечатлений оживить все мои сведения и представления об Архангельске, о торфяниках, на которых проложены без необходимых мелиоративных мер его улицы, о его «безнадежно заболоченных» ближайших окрестностях. Все имеющиеся в печати старые и новые материалы о санитарных условиях Архангельска и лесопильных заводов его района, а также отчётно-статистические материалы, какие только можно было получить по Архангельску, я проштудировал дома, перед поездкой. Впечатления мои при первой многочасовой прогулке по Архангельску в одиночку, когда внимание не отвлекается разговорами со спутниками, были очень ярки и поучительны. Я вышел из гостиницы на улицу, мостовая которой состояла из отборных тёсаных сосновых брёвен. Это было явное безумие и очевидное финансовое вредительство. Ведь в Архангельск из далёких краёв пришли брёвна, как предмет нашего обеспеченного экспорта, это была наша валюта, а её употребляли здесь на мостовую, которая быстро растрясалась в силу неравномерной осадки мощных слоёв торфа, подстилающего улицу. На улицах не было глубокого дренажа, прорезывающего весь слой торфа до дна, и отводящего грунтовые и верховые воды. Я вышел до конца улицы за город. На торфяниках кое-где были кустарники ползучей берёзы, и тут же были обширные свалки вывезенного, очевидно, из каких-то складов, мороженого и отчасти подгнившего картофеля. Были свалены целые десятки тонн. Но ведь мороженый картофель можно было перемыть, размолоть и сделать из него весьма ценный картофельный крахмал, а вместо зловонных свалок фекальных нечистот на торфяниках можно было устроить торфо-фекальные компосты и употреблять компосты затем для удобрения капустных грядок. Такие бесхозяйственные «мелочи» бросались в глаза повсюду.

В 12 часов в Облисполкоме началось довольно многолюдное заседание с участием технического и санитарного персонала, на котором обсуждался план благоустройства и оздоровления Архангельска. Участвуя в нём, я имел возможность не раз ссылаться на мои личные наблюдения в городе, на виденные мною на глубоких окрестных торфяниках остатки прежних рациональных мелиоративно-осушительных сооружений, на совершенно нерациональное расположение и содержание ассенизационного обоза, который я успел осмотреть при моей утренней прогулке.

Несколько последующих дней было у меня занято участием в поездке на катере вверх по Северной Двине для выбора места забора воды новым архангельским водопроводом. Как и Мурманск, Архангельск подвергается действию морских приливов и отливов, и нужно было установить место, не только ограждённое от береговых, промышленных и других загрязнений, но и лежащее по течению выше возможного влияния морских приливов.