Владимир Кованов - Призвание

Популярны у студентов младших курсов были и лекции профессора-физика А. Б. Младзиевского. Задолго до начала аудитория заполнялась до предела. Профессора приходили слушать и студенты других факультетов — настолько увлекательно читал он свой курс. Маленький, розовощекий, он быстро перебегал от одного физического прибора к другому и, как иллюзионист, поражал наше воображение «чудесами».

Другого склада был профессор Богоявленский — заведующий кафедрой зоологии. Лекции он читал сухо, скучно и совершенно не обращал внимания на аудиторию. Студенты могли заниматься чем угодно, а он — грузный, малоподвижный, уставив взгляд глубоко посаженных глаз в одну точку, монотонно описывал особенности того или иного жука, бабочки, рака. Если большинство преподавателей принимали экзамены в утренние часы, то профессор Богоявленский обычно начинал с 10—11 часов вечера. Во время экзамена по выражению его лица нельзя было понять — согласен он с твоими ответами или нет. Ни одного замечания, ни одного дополнительного вопроса. Сидит, глубоко уйдя в кресло, не поднимая головы. Это, однако, не мешало ему все видеть и замечать. Говорили, однажды он сказал студенту: «Эти ботинки, молодой человек, я сегодня вижу уже второй раз…»

Много пользы принесли нам беседы профессора М. Н. Шатерникова — ученика знаменитого физиолога И. М. Сеченова — о тонкостях нашей будущей профессии. Как сейчас вижу этого сухощавого старика с правильными чертами лица и седой вьющейся шевелюрой. Держался он со студентами просто, лекции читал без внешнего блеска, но примеры из медицинской практики, которые он приводил, были настолько поучительными, что запоминались на всю жизнь, а впоследствии помогли избежать многих ошибок.

Помню рассказ Михаила Николаевича о том, как выдающийся русский хирург Н. В. Склифосовский оперировал одну из своих пациенток. Сложную пластическую операцию он вынужден был проводить без обезболивания. Но врач сумел внушить больной, что исход во многом зависит от ее мужества. И что же? Женщина стойко перенесла тяжелую и болезненную операцию.

Так, еще на студенческой скамье мы начинали постигать, какое большое значение имеет не только лекарственная терапия или хирургическое лечение, но и доброе, умное слово врача.

Известный терапевт М. П. Кончаловский внушал студентам: «Если после посещения врача больному не станет лучше, значит, его посетил плохой врач». А опытный врач-педиатр профессор Ю. Ф. Домбровская говорила: «Врач, прикасающийся к ребенку, должен иметь теплые руки…» Холодные руки могут испугать, оттолкнуть малыша, а ведь врачу необходимо прежде всего завоевать симпатию маленького пациента. «Теплые руки»… Мы понимали, как много хотела сказать этим Юлия Фоминична.

Лекции профессора М. Н. Шатерникова нравились еще и тем, что, излагая материал, он говорил о перспективах развития отдельных проблем физиологии, призывал нас вместе с ним думать и участвовать в их решении. Многие из нас охотно задерживались на кафедре физиологии, помогая ассистентам и доцентам ставить эксперименты на животных для изучения функций организма, отдельных его систем и органов. Чтобы выяснить роль какого-либо органа, его удаляли и изучали происходящие в организме изменения. Таким образом мы получали наглядные и конкретные практические знания, которые потом очень пригодились.

Были, конечно, среди профессоров и преподавателей и такие, которых студенты недолюбливали и даже боялись. О Богоявленском я уже говорил. Особенно чувствительна молодежь к несправедливостям, а мы не могли не заметить предвзятого отношения некоторых преподавателей к «великовозрастным» студентам из фельдшеров, хотя трудились те в поте лица, стараясь преодолеть пробелы в своей подготовке.

Не жаловал бывших фельдшеров преподаватель органической химии профессор «старой закалки» А. В. Степанов. Если кому-нибудь из них удавалось без осечки получить у него удовлетворительную оценку, это считалось событием. Полный, подвижный, на коротких ножках, Степанов, словно шар, вкатывался в аудиторию. Пощипывая пышные усы, ходил около доски, набрасывая мелом одну формулу за другой. И попробуй только отвлечься: профессор ухитрялся держать в поле зрения буквально всю аудиторию. «Нарушителя» он просил встать и повторить его слова или вызывал к доске и предлагал изобразить ту или иную химическую реакцию. Если студент «плавал», профессор, не стесняясь в выражениях, высмеивал его. Фельдшерам доставалось больше всех, и они очень тяжело переживали это.