Линда Окесон-Макгёрк - Не бывает плохой погоды [Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей - секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)] [litres]

К вещам в рюкзаке присоединяется и любимое бабушкино ожерелье – простая серебряная цепочка с кулоном в форме сердца, которую она носила каждый день, а я бережно хранила все три года после ее смерти. Когда она умерла, я хотела развеять ее прах в горах Лапландии – в том месте, которое они с дедушкой очень любили и куда не раз приезжали вместе. Но в похоронном бюро мне сказали, что по шведским законам это невозможно. Тогда я решила захоронить ее ожерелье где-нибудь в Лапландии – надеясь, что правильное место подскажет интуиция, – чтобы часть farmor всегда оставалась в горах.

Если, конечно, мы до них доберемся. В шесть часов вечера в пятницу, вскоре после начала первого этапа нашего пути – до Стокгольма – переговоры по поводу трудовых контрактов между Скандинавскими авиалиниями и профсоюзом пилотов срываются, и пилоты решают объявить забастовку. При этом многие рейсы этой авиакомпании, включая второй отрезок нашего пути, отменяются, отчего во всех аэропортах страны начинают скапливаться недовольные пассажиры. Прождав два часа в очереди к стойке обслуживания клиентов, мы можем рассчитывать лишь на номер в посредственном отеле возле аэропорта, но никакой возможности добраться до Лапландии в обозримом будущем у нас нет. Милая женщина за стойкой Скандинавских авиалиний бронирует для нас места на первом рейсе в воскресенье, но предупреждает, что забастовка к тому моменту может не закончиться.

Проглотив горечь разочарования и дождавшись, пока Майя уснет, я начинаю лихорадочно перебирать альтернативные способы добраться до пункта назначения. Все места на самолетах других авиакомпаний уже распроданы, но есть еще один способ добраться туда – тот, которым всегда пользовались мои бабушка и дедушка: ночной поезд. Первоначально я отказалась от него ради экономии времени, но в свете забастовки двадцать с лишним часов пути казались более перспективным вариантом. Места остались только в вагоне, допускающем проезд с животными, но сейчас мне уже все равно – лишь бы добраться до места.

Майя таким поворотом событий ничуть не разочарована – даже наоборот. Поезд для нее – гораздо большая экзотика, чем самолет, а ночевка в поезде сделает приключение более интересным. Каждое купе спального вагона вмещает шестерых пассажиров, и, как только я рискнула понадеяться, что мы с Майей будем одни, к нам присоединяются две студентки с большими рюкзаками. За минуту до отправления поезда в проеме двери появляется еще одна девушка. Она одета, как туристка, а ее волосы, частично покрашенные в бледно-голубой цвет, завязаны небрежным узлом.

– Надеюсь, вы знаете, что сюда пускают с животными, – слегка нерешительно произносит она, прежде чем запустить в купе своего спутника. – Это Сандор.

Сандор оказывается помесью бульмастифа, ротвейлера и бордер-колли с шерстью цвета охры и размером с трехмесячного теленка. Никто не прыгает от радости при мысли о ночевке в компании этого зверя, но пес очень быстро покоряет нас своим спокойным нравом и покладистостью. Его не менее милой хозяйке Филиппе всего пятнадцать лет, и она едет одна на север, чтобы отправиться в поход с друзьями. Поскольку в поезде нет Wi-Fi и нельзя спрятаться за экранами, мы начинаем общаться, и вскоре Майя уже учит трех девушек своей любимой карточной игре.

– Будь у нас интернет, я сейчас сидела бы в Snapchat, – говорит Филиппа. – А так гораздо лучше.

Пересекая Полярный круг, поезд увозит нас все дальше на север. В два часа ночи я просыпаюсь на своей нижней полке и первым делом вижу мягкий свет полуночного солнца, проникающий через полоску между затемняющей шторой и нижним краем оконной рамы. Снаружи мимо нас проносится недосягаемый мир, сосна за сосной, болото за болотом. Если бы не пускающая газы и чрезмерно любвеобильная собака, сопящая у меня под ухом, это мгновение было бы поистине волшебным.

Следующим утром мы наконец добираемся до своего пункта назначения – поселка Бьорклиден с населением в 29 человек, двадцать из которых – пенсионеры, как сообщает нам владелица единственного в поселке ресторана. Помимо итальянских рабочих и нескольких пожилых пар, проехавших мимо в кемперах, на улице нет никого, кроме нас. Всепоглощающая тишина нарушается лишь несколько раз в день, когда тяжелые товарные поезда с драгоценной железной рудой с шахты в Кируне с грохотом проезжают мимо в сторону норвежского побережья.

Тем вечером мы с Майей отправляемся гулять, ориентируясь по характерным пирамидам из камней, какими принято обозначать туристические тропы в горах, и продолжаем идти, пока не добираемся до снега. На некоторых снежных полянах побольше Майя устраивает импровизированные горки. Хотя небо покрыто облаками и полуночное солнце появляется редко, нам открывается живописный вид на озеро и знаменитую U-образную долину. Кажется, будто внезапно ожили пейзажи со слайдов моих дедушки и бабушки.