Бен Орлин - Математика с дурацкими рисунками. Идеи, которые формируют нашу реальность

1. Установите маржу выше, чем обычно.

2. Детализируйте заявку клиента, чтобы узнать столько же, сколько знает он.

3. Предложите дешевый вариант с маленьким возмещением ущерба и дорогой вариант с большим возмещением ущерба. Естественно, люди, зная, что подвергаются большому риску, выберут второй вариант.

4. Станьте экспертом, чтобы знать о риске, от которого вы страхуете, больше, чем ваши клиенты [126].

5. Перестаньте продавать страховку от этого риска.

Пробелы в знаниях пугают страховщиков, но они просыпаются в холодном поту не по этому поводу. Их подлинный ночной кошмар — одно слово, произносимое полушепотом: зависимость . Вспомните китайских купцов, которые распределяли свои товары по сотне лодок. Что, если кораблекрушения случаются не поочередно? Что, если на протяжении 99 % дней не тонет ни одна лодка, а в 1 % дней разражается такая буря, что все лодки идут на дно? Тогда страховка бесполезна. Это не индивидуальный риск, который можно снизить перераспределением товаров. Мы все покупаем один и тот же злосчастный билет одной и той же жуткой лотереи. Судьбой нельзя торговать по частям. Если мы идем на дно, то вместе.

Это и есть зависимость. Для страховщика это гибель. Например, ураган «Катрина» в одночасье нанес ущерб $41 млрд, что намного превышало страховой фонд размером около $2 млрд. В подобных случаях страховая компания сталкивается с тем же риском, что и люди, которых она страхует. Все яйца остаются в одной корзине.

Решение состоит в том, чтобы выйти на новый масштаб: застраховать саму страховую компанию. Это называется «перестрахование» [127]. Страховые компании из разных регионов создают общий страховой фонд, по сути дела, обмениваясь клиентами. Это позволяет компании из конкретного региона собрать обширный портфель страховых схем.

Если распределить ваши средства к существованию по сотне лодок недостаточно, распределите их по сотне рек.

Пришло время воображаемой ролевой игры: представьте, что вы звезда студенческой футбольной команды. Люди взрослее вас раскрашивают свою голую грудь в цвета вашей команды. Ваши навыки стоят миллионы. Но вы не можете получать зарплату, пока учитесь в колледже, — и каждый миг рискуете получить чудовищную травму. Ваше тело — словно выигрышный лотерейный билет, но вы не можете обналичить джекпот, пока пару раз не провернете его через стиральную машину. Остается уповать на то, что выигрышный набор цифр не сотрется.

Каков твой следующий ход, парень?

Вы можете застраховаться от травмы, которая поставила бы крест на вашей карьере [128], но этого недостаточно. Что, если травма повредит вашей карьере, но все же не положит ей конец ? Что, если после травмы вместо первоклассного предложения (контракт на $7 млн) вы получаете предложение на пять уровней ниже (контракт на $1 млн)? Более 80 % вашей зарплаты улетучивается, и дорогостоящий страховой план (взнос $10 000 за каждый миллион долларов возмещения ущерба) не срабатывает.

Именно поэтому футболисты топ-уровня начали приобретать дополнительный страховой план: возмещение потери прибыли [129]. Он стоит недешево; по $4000 взноса за каждый миллион долларов страховой выплаты. Но эта схема оправдывает себя, если предполагаемая прибыль велика. Такие игроки, как корнербэк Ифо Экпре-Олому и тайт-энд Джейк Батт [130], уже купили эту страховку. Несомненно, их примеру последуют и многие другие.

Под занавес я приберег самую странную услугу возмещения ущерба: медицинскую страховку [131]. Что в ней такого уж странного? Во-первых, запутанность. Вычеты, лимиты страховых выплат, выяснение предшествующих состояний здоровья, доплаты, переменные величины страховых взносов… Это еще не нейрохирургия, но финансирование нейрохирургии, возможно, столь же пугающая вещь. И во-вторых, досадный вопрос: может ли страхование здоровья функционировать и дальше по мере роста наших медицинских познаний и умения прогнозировать заболевания?