Барт Лоо - Шансон как необходимый компонент истории Франции

«Орли» напоминает саундтрек фильма, который показывают каждому лично. Je suis là et je la suis («я там, и слежу за ней») – так Брель играет с французским языком, и вы вместе с ним следите за дамой и сохраняете ее образ в своем сердце. Трагедия достигает апогея и, сопровождаясь печальной музыкой, пребывает в полном равновесии. Его голос, которого уже коснулся рак, стал ниже и обрел особую драматическую силу. Воздействие текста из-за жесткого произношения больного певца усилилось многократно.

И, как я понимаю, в противоположность Саблону Брель даже не собирался давать публике надежду на волшебный хеппи-энд: «Я для нее – прозрачней воздуха, / Она исчезает, поглощенная толпой, / Как экзотический фрукт».

В противоположность реалистическому шансону того поколения, к которому принадлежала Фреэль и другие дамы (и которому еще предстояло подняться на недосягаемую высоту усилиями Пиаф и Бреля), Люсьен Бойер в тридцатые годы, как и Саблон, представляла chanson de charme [61].

«Говори мне о любви, о нежности. Мое сердце жаждет красивых слов».

И кто не подпоет рефрен ее «Говори мне о любви» ( Parlezmoi d’amour , 1930)?

В списке чаще всего исполняемых песен «Parlez-moi d’amour» стоит необычайно высоко. Достаточно назвать тех, кто ее поет: Патрика Брюэля, Петулу Кларк, Жюльетту Греко, Нану Мусхури, Сержа Реджани, Мишеля Леграна, Рэя Вентуру и лучшую из всех – блестящую интерпретацию Далиды.

Двадцать шестого января 2011 года в антверпенском музыкальном кафе «Ден Бустер» я, вместе с сотней других посетителей, позабыл все на свете, когда услышал берущую за душу интерпретацию дуэта Гвидо Бельканто с оперной певицей Ирэн Верфлит, заставивших публику рыдать в финале песни, исполненной а-капелла.

Du coeur on guérit la blessure / par un serment qui le rassure , – спели они, и весь зал запел: «Сердце от боли трепещет, / Его лишь любовь излечит». И хором повторил рефрен раз семь, не меньше.

В конце своей карьеры одну из версий этой песни исполнил и Тино Росси. Из этого певца тоже сделали суперзвезду технические новинки: едва в кино пришел звук, как половина голливудских фильмов тридцатых годов оказались мюзиклами. Тино Росси, с его ангельским голосом и внешними данными, буквально не слезал с экрана, он покорил несколько поколений женщин, и, будем честны, не одних только женщин. Большинство его песен просто истекают эротикой. Названия говорят сами за себя: «Корсика, остров любви» ( Corse, île d’amour , 1934), «Огненные поцелуи Неаполя» ( Naples au baiser de feu , 1938) «Средиземноморье» ( Méditerranée , 1955).

А в 1946 году Франция просто помешалась на его «Дедушке Морозе» ( Petit Papa Noёl ). Через несколько лет оказалось, что 40 000 000 французов купили этот сингл, он стал самым покупаемым шансоном всех времен. Я готов положить руку в огонь, если найдется хоть один француз старше 35 лет, который не сможет спеть знаменитый рефрен: «Дедушка Мороз, / Не забудь мой башмачок, / Когда спустишься с небес». А вот смогут ли они повторить раскатистое «р», которым славился Росси?

Тексты его слащавы, а сам Росси не греет сердца. Неинтересная внешность, блеющий смех, статичная фигура на сцене, слащавый голос. Но каков успех! К моменту его смерти в 1983 году по всему миру было продано 300 000 000 его записей. Во много раз больше, чем записей Бреля, Генсбура и Пиаф вместе взятых. Росси поднялся до уровня продаж Наны Мусхури, «Квин» («Queen»), «Лед Зеппелин» и заступившего ему на смену Хулио Иглесиаса. Все всегда были дружелюбны с симпатичным Росси, но я процитирую слова французского комика Пьера Деспрожа, который осмелился прямо высказать, что он думает о безумных доходах и успехе Росси:

«Я не стесняюсь рассказывать о том, что я рыдал, как ребенок, в тот день, когда умер Брассенс, хотя мне было за сорок. И мне совсем не было стыдно. Но, честно говоря, в день, когда умер Тино Росси, я просто заказал себе двойную порцию моллюсков».

Но вернемся в беспечные двадцатые. После биржевого краха 1929 года атмосфера переменилась. Франция пострадала сильнее других. Экономика рухнула: потери из-за кризиса оказались сравнимы со спадом во время Первой мировой. Правительства сменялись с небывалой скоростью. А перемены, происходившие в Германии, не нравились никому.