Кирилл Шатилов - Неожиданный английский. Размышления репетитора – Тетрадь I

Интересно заметить, что по акту 1857 года в Англии, а по акту 1873 года – в США печатать слово fuck в прессе считалось противозаконным. Так что вы не найдёте его следов ни в одном англоязычном словаре, изданном в период с 1795 по 1965 гг.

Когда в 1922 году Джеймс Джойс опубликовал своего, к сожалению, знаменитого «Улисса», в котором F -бомба взрывалась дважды, роман остался под запретом в Америке ещё 11 лет. А когда спустя ещё 15 лет Норман Мейлер принёс издателям своих «Голых и мёртвых», те (издатели) уговорили его заменить слово fuck словом fug (сидеть в духоте). Сегодня это один из популярных эвфемизмов.

Хотя вообще-то планка приличий нынче, как вы знаете, упала повсюду ниже некуда. Смотря англоязычные сериалы или реалити-шоу, вы можете услышать это слово во всей его красе, а можете домыслить под пищание цензуры. Дети употребляют его в разговоре с родителями и наоборот. О времена, о нравы!

Закончить это ужасное эссе я позволю себе четверостишьем из хулиганского стихотворения Томаса Роуландсона «Новые подвиги выездки», написанного в начале XVIII века (и мною же наскоро переведённого):

Раз уж мы заговорили о ругательствах, продолжим…

Если вы часто смотрите англоязычные фильмы или читаете современные книги, то наверняка наталкивались на восклицание примерно такого содержания: Excuse my French, but you’re an asshole! Asshole! (Извините мой французский, но вы – жопа! Жопа!).

А теперь зададимся вопросом: почему англосаксы, извиняясь за свою ругань, выбирают в качестве языка-жертвы именно французский, а не немецкий или испанский?

Ответ, как вы уже догадались, лежит в истории…

С самого момента завоевания Британщины норманнами во главе с Вильгельмом Завоевателем в достопамятном 1066 году, французский язык, очень мягко говоря, раздражал англичан. К началу столетней войны между Англией и Францией в 1337 году англичане думали о своих противниках так, как это сказано у «Шекспира» в «Генрихе V», а именно I thought upon one pair of English legs did march three Frenchmen . Короче, один к трём…

Шли годы и даже столетия, а антагонизм между обоими государствами нисколько не утихал. Помните, что писал Фенимор Купер в «Последнем из могикан», романе, описывавшем семилетнюю войну XVIII века между французами и индейцами? Устами британского командующего, генерала Уэбба, он сказал о первых: Kindly inform Major Heyward that he has little to fear from this General Marquis de Montcalm… because the French haven’t the nature for war. Their Gallic laziness combines with their Latinate voluptuousness with the result that they would rather eat and make love with their faces than fight . (Будьте так любезны уведомить майора Хэйворда о том, что ему едва ли стоит опасаться этого генерала маркиза де Монкальма… ибо натура французов не предназначена для войны. Их галльская лень вкупе с латинской похотливостью приводят в итоге к тому, что они скорее будут есть и заниматься любовью со своими лицами, нежели сражаться). Кстати про «любовь с лицами» можно как-нибудь поговорить особо, поскольку смысл этого ставшего крылатым выражения в отношении французов многозначен, а источник – неизвестен.

Даже французская революция 1789 года не пошла на пользу отношениям между соседями. Вплоть до поражения Наполеона при Ватерлоо в 1815 году Британия и Франция пребывали в состоянии постоянной вражды. Герой того времени, адмирал Нельсон, говаривал: There are three things, young gentlemen, which you are constantly to bear in mind. Firstly, you must always implicitly obey orders… Secondly, you must consider every man your enemy who speaks ill of your king; and thirdly, you must hate a Frenchman, as you do the devil . (Существуют три вещи, мои юные джентльмены, которые вы должны постоянно помнить. Во-первых, вы должны всегда беспрекословно подчиняться приказам… Во-вторых, вы должны считать своим врагом любого, кто плохо отзывается о вашем короле. И в-третьих, вы должны ненавидеть француза как самого дьявола).

Как вы теперь видите, нет ничего удивительного в том, что и в мирном мировосприятии англичан слово «французский» ассоциировалось с распутством и непотребством. Так сифилис стал называться French pox (французская сыпь), порнография получила название French novel (французский роман), а презервативы – French letters (французские письма).

После наполеоновских войн заговорить в Англии по-французски считалось верхом непристойности. Ещё в «Двенадцати ночах» (1831) барона Карла фон Милти герой восклицает: Bless me how fat you are grown… you will soon be as embonpoint (excuse my French) as your dear father . (Боже, каким жирным ты стал… ты скоро будешь таким же тучным, прости мой французский, как твой дорогой батюшка).