Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Гостя в Ясной Поляне, он от нечего делать метался иногда по дому и вступал в разговоры со слугами. Повару Семену Николаевичу как-то заявил, что тому лучше живется, чем ему, Льву Львовичу.

– Это у вас с жиру! – возразил повар.

– Как ты смеешь мне так говорить?! – вспылил Лев Львович, но спохватился и скоро успокоился.

Лакею Илье Васильевичу Лев Львович сообщил, что и царю живется не лучше, чем им, слугам.

– Однако царь не пойдет и не поступит на мое место, – резонно ответил Илья Васильевич.

И опять Льву Львовичу пришлось бесславно ретироваться.

Когда началась война, Л. Л. Толстой поступил на службу в Красный Крест и состоял уполномоченным в Варшаве. Приезжая в Ясную Поляну, жаловался на своего начальника, особоуполномоченного А. И. Гучкова, парламентария, лидера партии «октябристов» и будущего военного министра Временного правительства. Основанием жалоб являлись, по-видимому, чисто личные мотивы.

– Подумать! – рассказывал Лев Львович о Гучкове. – Он двенадцать дней искал тело генерала Самсонова, оставив все дело на какого-то дурака Х 22.

– Может быть, ты не доволен, что он не на тебя оставил? – хитро спросил у брата присутствовавший при разговоре Андрей Львович.

Рассказчик смутился и пробормотал в ответ что-то неясное.

Однажды, по словам Льва Львовича, Гучков крикнул ему:

– Если вы будете кричать, я вас в Петербург отправлю!..

И опять – обвинение против Гучкова звучало скорее как обвинение против самого Л. Л. Толстого.

Вообще же, надо отдать Льву Львовичу справедливость, он был настроен против войны с ее ужасами и часто распространялся на тему о необходимости развивать в будущем «единение народов» не на религиозной, а просто на практической почве. И разве история, создавши Лигу Наций, не ответила на эти планы неудачливого, но способного сына Толстого положительно?

Один раз, за обедом, говорили в Ясной Поляне об экономическом неравенстве, как о причине войны. В доме опять гостила старушка божья Варвара Валериановна, или Варенька Нагорнова. Лев Львович обращается к ней и говорит:

– Вот, Варя, бери эти битые сливки, но знай, что оттого, что ты их будешь есть, происходят войны!..

Софья Андреевна вмешивается:

– Вот Лев Николаевич хотел бежать от этих сливок, а Бог-то ему не дал и взял его!

– От каких сливок? – спрашивает Лев Львович, не понимая.

– Хотел свои принципы исполнить, от роскоши бежать. Но на это не было Божьей воли. Божья воля была на то, чтобы Льву Николаевичу родиться от княжны Волконской и жить в Ясной Поляне…

– И есть битые сливки?

– Да, и есть битые сливки.

Лев Львович весело расхохотался. Твердая, несокрушимая убежденность матери в справедливости и неизбежности классового разделения даже и ему показалась забавной.

Расскажу еще любопытный анекдот об одном петроградском разговоре Л. Л. Толстого с бывшим председателем 3-й Государственной думы Н. А. Хомяковым, сыном знаменитого в свое время славянофила – поэта и философа.

Лев Львович принялся однажды обучать Хомякова патриотизму:

– Какие же мы с вами патриоты и русские люди, – воскликнул он, – когда сидим здесь и ничего не делаем, а господин Сухомлинов [75]с молодой женой разъезжает в автомобиле по Петрограду, и на нем – генеральские погоны?! Мы должны пойти к нему на квартиру, скрутить ему руки назад, связать его и привезти хоть бы в ту же Государственную думу, – поставить его среди народных представителей и сказать: вот – предатель, мошенник, вор! Судите его!..

Хомяков выслушал Льва Львовича и ответил ему:

– Это было бы прекрасно! Но только одно: как мы сделаем это, когда мы сами – воры?!

И Лев Львович, по его словам, ничего не нашелся ответить Хомякову.

Признаться, и я не ожидал такого ума и такой смелости от крестника Гоголя (потому что о Хомякове было известно, что он являлся, действительно, крестником Гоголя).

Что же касается страсти Льва Львовича поучать, то я вспомнил, что он поучал однажды и самого Николая II, аудиенции у которого добился 23. Я сам слышал, как он рассказывал однажды о том, какие именно реформы, исправления и нововведения он рекомендовал царю. Но все это было так туманно и расплывчато, что в голове у меня осталось только одно: именно, что Лев Львович призывал Николая II бросить курить, доказывая ему вред табака. Монарх довольно добродушно выслушал своего, стоявшего приблизительно на одинаковом уровне развития, подданного, но от привычки курения не отказался.