Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Обещание Ромма прислушиваться к советам Павла, прозвучавшее в этом плане занятий, не было легковесным. Он серьезно отнесся к принципу обоюдного обучения и, следуя предписаниям, изложенным в Эмиле , нашел возможность для обоих учиться чему-либо в конфликтах, которые происходили у него с его учеником. Как-то раз, в 1780 году, – он подробно описал все произошедшее Александру Строганову – Ромм рассердился на Павла и отругал его, но вскоре после этого, сожалея о своих словах, попросил у него прощения. Самое сильное впечатление на Ромма произвела реакция Павла – мальчик был тронут: «Он обнял меня, плача, и мои слезы слились с его слезами. Это была одна из самых трогательных сцен, какую можно себе представить. Мы пообещали друг другу прекратить выходить из себя, а вместо этого помогать друг другу». Павел показал свою способность к симпатии и дал обещание участвовать во «взаимопомощи» [503].

В письмах 1780 годов искреннее проявление дружбы было в глазах Ромма залогом будущих успехов Павла. Образ «идеального союза», который Ромм мечтал создать, показал бы другим их «пылкое желание […] быть полезными». Раскаяние и сочувствие, которые Павел проявил в письме 1780 года, были для Ромма доказательством того, что в будущем из него получится «ревностный гражданин» [504]. Как Ромм отметил в 1780 году, у мальчика были хорошие качества – он был «милосерден, справедлив, гуманен и схватывал все на лету» [505].

Точно так же все недостатки Павла казались Ромму дурными предзнаменованиями для его будущего, и наставник подробно описывал их. Иногда Павел бывал «несдержанным, бойким и вспыльчивым» [506], хотя его чрезмерная резвость, судя по всему, куда меньше беспокоила Ромма, чем его склонность к апатии, вялость и инертность. Наставник не раз обвинял своего ученика в «инертности, которая вас изнеживает, и над которой вы порой одерживаете верх лишь для того, чтобы мучить слуг или тиранить собаку» [507]. Обвинения в притеснении тех, кто зависел от Павла, – постоянный рефрен в замечаниях его учителя. «Что касается вашего поведения, у вас есть несколько привычек, от которых вы должны постараться избавиться. Чистота, порядок, честность по отношению ко всем, мягкость к Клеману и Никола [двум слугам] – это то, что я вам советую как друг» [508]. Поскольку в карьере придворного репутация, способность нравиться, как и умение приказывать, были важнейшими качествами для достижения успеха, Строгановы не могли остаться безразличными к подобным предзнаменованиям [509]. Ромм предупреждал Павла о том, что «честные люди» сочтут его недостойным сыном, неспособным выполнять свои обязанности наследника Александра Строганова: «Я жду мига раскаяния, но каковы же ваши намерения, холодное и жестокое сердце? Что вы хотите делать, кем вы хотите стать? Вам придется выбрать: либо богатый стол и удобная постель, но вместе с тем презрение общества и всех честных людей, либо более достойное поведение и уважение всех почтенных людей» [510].

Не как наставник, но как друг стремился Ромм сформировать сердце своего ученика, а тот, в свою очередь, должен был бы отвечать на его добрые намерения. Горькими упреками, как признавал Ромм, он ничего не добьется, но тем не менее порой не мог сдержать их. Наставник очень чувствительно реагировал, когда ученик проявлял безразличие к дружбе с ним: «Вы отказываетесь от моей заботы, и […] вы в высшей степени презираете мою дружбу» [511]. Ромм порой мстил, отказывая Павлу в своей привязанности и выражая огорчение, что не нашел в нем «друга, которого искал, и от которого, мне казалось, зависит счастье моей жизни» [512]. Ромм не колеблясь выражал свое разочарование Александру Строганову. К примеру, в 1786 году он написал ему: «Ваш сын ничего не чувствует». Теперь мальчик обращался с Роммом как с учителем, «мэтром», а не другом: «Я всегда старался направлять его так, как друг направляет друга, но, будучи недостаточно зрелым, чтобы почувствовать дружбу, он не признает ее права». На этом основании он предсказывал ему печальное будущее: «Мне жаль его, он будет несчастен и презираем всеми» [513].

Откровенность, проявленная Роммом в этих письмах, тоже могла иметь педагогическую цель: он гордился ею и желал воспитать это качество в своем ученике. «Любовь к истине и справедливость требуют этого признания», – объяснял он Александру Строганову [514]. Как следствие, наставник, рассказывая о своих конфликтах с Павлом, себя тоже не щадил: «Мой характер, который всегда был унылым и беспокойным, стал, кажется, еще более строгим и грустным и, как следствие, неприятным для мальчика в возрасте Попо» [515]. По мнению Александра Чудинова, подобные признания действительно означали, что Ромм потерпел неудачу в роли наставника [516], хотя они, безусловно, указывают и на то, насколько ответственно учитель относился к своим обязанностям.