Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

В этом отрывке путешествие представлено неким изначально неприятным предприятием, сравнимым с кандалами арестанта. Однако подобное отношение к путешествию не является исключительным ни для трактатов того времени вообще, ни для текстов, написанных на итальянском языке в частности. Действительно, существует старая традиция, уравнивающая путешествия с болью, что проявляется даже на уровне этимологии: «Англо-французский глагол travailler означает и „путешествовать“, и „пытать“» [1107]. Поэтому неудивительно, что негативная коннотация понятия путешествия может встречаться также и в других работах. На протяжении длительного периода она является единственным вариантом упоминания об этом виде деятельности в том смысле, в каком она интересует нас в данном случае. К примеру, в Трактате об истинном дворянине , впервые опубликованном в 1529 году, Йосс Клихтове в полной мере разделяет взгляды Кастильоне, осуждая повсеместное невежество дворянской среды и восхваляя достоинства гуманистического образования [1108]. Однако и на его страницах путешествия и все с ними связанное удостаиваются редких упоминаний, а если и появляются, то скорее как препятствие, которое необходимо преодолеть, чем как путь к получению образования. Приводя в пример Плиния Старшего, автор выдвигает предположение, что даже во время путешествия не исчезает возможность учиться, «поскольку и в дороге он [Плиний] постоянно находился в размышлениях и планировал что-нибудь полезное» [1109].

Примерно 40 лет спустя положение вещей оставалось приблизительно таким же, если судить по содержанию Наставлений дворянину во всех добродетелях и совершенствах, необходимых благородному человеку , выпущенных в Париже в 1578 году [1110]. И вновь автор является горячим сторонником гуманистического образования аристократа, не принижая при этом его призвания к военному делу. Как и многие другие трактаты той эпохи, текст построен в виде описания дворянских добродетелей, которые поочередно подвергаются анализу. При том что текст насыщен восторженным отношением к гуманистическому образованию и ценностям, путешествия в нем упоминаются лишь однажды, когда автор рассуждает о «прилежании и заботе». Это те добродетели, которые подводят автора к прославлению человеческой «жажды к познанию»: «Все люди естественным образом стремятся к познанию и пониманию вещей […]. И это естественное стремление приводит нас к тому, что мы достаточно легко переносим все виды тяжелого труда […] и совершаем длительные и значительные путешествия» [1111].

Это верно, что путешествие впервые здесь упомянуто как признанное средство обретения знаний, однако это еще далеко до чего-то похожего на восхваление Grand Tour . Еще более удивляет отсутствие этой темы на страницах итальянских трактатов, появившихся после труда Кастильоне: например, О дворянине Фаусто да Лонгиано (1542) или Трактат о дворянских принципах (Venetia, 1551). В них я не нашел ни одного упоминания об опыте путешествий [1112]. Автор Благородного человека (1575) без колебаний представил Улисса как выдающийся пример гуманистического знания, ни словом не обмолвясь о его похождениях [1113].

Поэтому неудивительно, что тема, которую мы исследуем, нечасто возникает и на страницах литературы, посвященной искусству управления странами, которая во второй половине XVI столетия испытала на себе сильное влияние нового понятия raison d’Etat [1114]. В многочисленных трактатах обсуждаются требования к будущим слугам государства, соблюдение которых необходимо для принятия на службу. В них, однако, описываются по большей части качества, которыми должны обладать такие личности, а последующие рассуждения исследуют способы их приобретения. Образование, которое они должны были получить, напротив, редко привлекает внимание авторов. Можно легко предположить, что это значит в плане частоты упоминания нашей темы в текстах такого рода. В самом знаменитом итальянском трактате – Государственном благе Джованни Ботеро – опыт путешествий вновь упомянут лишь в том же ключе, что и в Трактате об истинном дворянине Йосса Клихтове, – то есть как препятствие, которое надо преодолеть. Однако, как мы увидим далее, не случайно Ботеро подчеркивает важность такой особой отрасли знаний, как история, которая направляет некоторые личности к совершенству даже во время путешествий: «История является настолько полезной, что, не имея кроме нее никакого наставника, а лишь изучая события прошлого во время своего путешествия, Лукулл […] стал одним из ведущих полководцев своего времени» [1115].