Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

В текстах надгробных биографий мы находим множество других примеров такой риторической компенсации, призванных объяснить или оправдать отклонение от нормы и от идеала аристократического образования ссылками на те или иные ограничения или случайности или же, наоборот, подчеркнуть или приукрасить другие элементы образования, чтобы отвлечь внимание от постыдных пробелов. Ева Бендер рассматривает в этом ключе панегирик в честь Фридриха-Людвига (1681–1710), третьего сына принца Нассау-Дилленбургского, который, в отличие от своих братьев, так никогда и не совершил приличествующего его рангу образовательного путешествия из‐за преждевременной кончины обоих своих родителей; как-то восполнить этот пробел ему помешала его собственная ранняя гибель в ходе Войны за испанское наследство [1080]. На этом фоне проповедник всячески выпячивает обширное, приличествующее аристократу первоначальное образование, полученное принцем в Академии Херборна (Herborn): в 1700 году он получил (впрочем, как и другие представители его династии) титул почетного ректора (Rector magnificentissimus) этого учебного заведения по случаю начала обучения там своего младшего брата и показал себя достойным высокого звания, выступив с развернутой речью на латыни, которая произвела благоприятное впечатление на профессоров и студентов [1081]. Объясняя невозможность совершить образовательное путешествие, панегирик представляет в качестве альтернативы начало многообещающей военной карьеры: «Его брат еще и иным способом помог ему начать свой путь к славной цели», добившись для него командного поста сначала на прусской службе, а затем в армии пфальцграфов. Таким образом, оказывается, что, несмотря даже на пропущенное им образовательное путешествие, покойный все же соответствовал идеальному типу достойного принца, в равной степени искусного в области и arma, и litterae.

И действительно, в глазах современников военная практика вполне могла быть допустимой альтернативой образовательному путешествию, и Файт Людвиг фон Зекендорф (von Seckendorf), автор наиболее известного «зерцала» XVII века, описывал военную службу как сравнимый с Grand Tour способ обрести необходимые известность и репутацию [1082]. Погребальные биографии показывают, что подобные компромиссы были особенно распространены среди среднего и низшего дворянства, просто в силу ограниченности финансовых возможностей. Но в любом случае принципиально важна была необходимость для молодого человека совершить путешествие в чужие края. Подобная мобильность рассматривалась как составная часть дворянского ars vivendi еще в Средние века [1083].

Случай Адама Готфрида фон Шарта (von Schart), небогатого дворянина из города Глайны (Gleina) в Саксонии (ок. 1625–1673), может служить примером того, как проповедник оправдывает недостатки в образовании дворянина стесненными обстоятельствами, одновременно показывая, как усопший возместил эти пробелы какими-то иными способами. Он потерял отца в очень юном возрасте и получил самое простое образование: учитель местной немецкой школы учил его грамоте (и здесь проповедник пользуется случаем, чтобы похвалить его красивый почерк), а затем священник был нанят давать ему частные уроки арифметики и основ латыни. Но даже и это обучение было вскоре прервано с началом Тридцатилетней войны. Его мать, бедная вдова, «хотя и предпочла бы, чтобы он остался с ней», позволила ему вступить в армию, поскольку видела его «горячее желание» получить военный опыт. Погребальная биография описывает его последующую карьеру как службу различным офицерам-аристократам, что можно рассматривать как разновидность обучения, соответствующего его социальному статусу [1084].

В другом похожем случае проповедник также вынужден оправдывать пробелы в образовании тяготами военного времени и обязанностью молодого дворянина помогать своей матери. Курт Людвиг фон Векстерн (Weckstern, 1627–1677), сын мекленбургского дворянина, потерял отца в возрасте четырех лет. Его мать «дала ему хороших гувернеров и отправила в школу». Однако «тяжкие времена и непрестанные денежные неурядицы не позволили ему покинуть отчий дом в поисках фортуны». Он принужден был остаться с матерью и помогать ей, пока не достиг 27 лет, после чего она попросила его взять на себя управление отцовским поместьем [1085]. В данном случае столь подробный рассказ звучит как попытка оправдаться.

Иногда образовательные траектории не вполне соответствовали идеалу и обычным практикам дворянского образования, и в панегириках такие случаи могут представать как отражение индивидуальных особенностей и склонностей. Панегирик Георга фон Шуленбурга (von der Schulenburg, 1535–1619), представителя старинного рода из Брауншвейг-Люнебурга, упоминает, что покойный учился в университете Виттенберга, где ему довелось посещать лекции Филиппа Меланхтона; проведя там всего лишь пару лет, он вернулся на службу Генриха «Младшего» Брауншвейг-Вольфенбюттельского в качестве оруженосца [1086]. Изучение теологии было не слишком распространено среди дворян, но посещение лекций одного из отцов Реформации можно рассматривать как признак приверженности лютеранству. Не принято было ожидать от дворянина в XVI веке, особенно от посвятившего себя военной карьере, и особых познаний в латыни [1087]. Проповедник, впрочем, мог оправдать чуть более глубокое, чем принято, изучение латыни как отражение социальных амбиций: «Он не тратил свое время [в Виттенберге] на пьянки и застолья, как сегодняшние студенты, но вернулся домой с познаниями в латыни, достаточными, чтобы понимать ее и перемежать свой разговор латинскими изречениями и поговорками, что немало служит к украшению беседы в достойной компании или при дворе [1088]».