Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Возможно, биограф считал, что в случае дворянина столь высокого ранга именно ему должно быть посвящено все внимание, так что хвалебные ссылки на какие бы то ни было авторитеты, кроме королей и принцев, были в данном случае ненужными и бестактными. Этим могут объясняться последующие пассажи, касающиеся обучения в Лейдене, где автор упоминает только изучаемые предметы, но не конкретных профессоров. Но в случае с учебой в Польше автор, судя по всему, сознательно опустил некоторые элементы, наиболее неудобные для него как для протестантского проповедника [1060]. Дело в том, что большая часть польского дворянства вернулась в XVII веке к католицизму; польская ветвь Денхоффов также была католической. Однако дворяне-протестанты не стеснялись, к ужасу своих консисторий, помещать своих детей в католические учебные заведения, если они отличались высоким качеством образования и аристократическим составом учащихся. Торунь, конечно, была по большей части протестантским городом, и там была протестантская гимназия, которую начиная с 1677 года возглавлял довольно видный учитель и историк Кристоф Харткнох (Christoph Hartknoch, 1644–1687) [1061]; вместе с тем с началом Контрреформации ей приходилось конкурировать в городе с довольно нахрапистым иезуитским коллегиумом. Мы не знаем, таким образом, где именно учился Отто Магнус с 1679 по 1681 год. Но в Познани образовательный ландшафт был несомненно католическим. Хотя в городе был и иезуитский коллегиум, с 1681 по 1683 год юный граф, скорее всего, учился в Академии Любранского (Lubrański Academy), программа которой прекрасно подходила для аристократической аудитории и была менее конфессионально заостренной, чем у иезуитов. Дополнительным преимуществом было обучение на польском, что соответствовало пожеланиям родителей Отто Магнуса [1062]. В любом случае компенсировать наиболее проблемные элементы программы позволяло наличие частного наставника.

И действительно, обычай приставлять к отправляющемуся в университет молодому дворянину наставника был довольно распространен. Помимо помощи в учебе, такой наставник должен был также осуществлять и общий надзор и сообщать родителям о проблемах в поведении их сына [1063]. Поэтому готовность родителей отпустить молодого человека без такого присмотра означала очень высокую степень доверия и необычайную зрелость его поступков. Именно поэтому данное обстоятельство и заслужило особого упоминания в панегирике.

В знаменитом Лейденском университете он учился у знаменитых профессоров и с пользой посещал их лекции по географии, истории, политике, математике и праву, заслужив своим прилежанием всеобщее одобрение; но одновременно он не упускал и упражнения, соответствующие его [социальному] положению [1064].

Лейденский университет был бесспорным центром «Республики ученых»: он имел в XVII веке очень высокую репутацию и привлекал студентов со всей Европы [1065]. В годы Тридцатилетней войны он стал излюбленным зарубежным университетом для представителей немецкой элиты: его не затронули военные действия, здесь было немало известных преподавателей, а современная образовательная программа была привлекательной для дворянской аудитории. Перечисленные в панегирике предметы были типичными для молодых дворян: к моменту поступления в университет они уже получали достаточную подготовку в гуманитарных предметах и риторике в латинских школах и академиях и не интересовались изучением философии и теологии на профессиональном уровне.

Что же касается так называемых рыцарских упражнений, то в них молодые дворяне практиковались на протяжении всего времени обучения: высшей точкой здесь было посещение Парижа. В данном панегирике упражнения эти не удостоились специального перечисления, поскольку и так были всем известны: это были верховая езда, фехтование и танцы. Соответствующие учителя имелись в любом аристократическом коллегиуме, академии или университете или вблизи таких учебных заведений. В германских университетах имелись также специальные верховые манежи и фехтовальные залы [1066]. Для автора данного текста этот аспект образования служит скорее поводом для довольно общих рассуждений о том, как книжное знание и физическая подготовка дополняют друг друга и как они равно необходимы для поступления на службу монарху в одной из двух ролей, открытых для молодого дворянина, а именно в качестве советника или воина.

Науки взращивают самое благородное в человеке, они вручают его рассудку ключи к пониманию вещей и учат верно и мудро направлять свои мысли, слова и поступки. Рыцарские упражнения придают телу необходимую сноровку и учат, как использовать свою силу себе на пользу. Первые полезны в совете, вторые – в действии, и вместе взятые они составляют совершенное воспитание. Какую именно пользу может принести подобное благорасположенное сочетание различных частей [образования], впоследствии блестяще показал сам покойный господин граф [1067].