Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Другого корабля не было. Машины, чтобы вернуться в центр ЛИЛ, тоже: миссионеры уже забрали «комби» (микроавтобус «Фольксваген»), который мы сняли на этот день. Пришлось устраиваться как получится. В воздухе замельтешил гнус, особенно много было москитов. Мы забрались в гамаки и провели в них предсказуемо неприятную ночь. И тут, слишком поздно, я вспомнил, что бразильцы, путешествуя по рекам, избегают незнакомых кораблей. Поскольку это судно было новым на маршруте Порту-Велью — Манаус, люди не садились на него, пока не узнают, надежно ли оно, безопасно ли, сколько берут за проезд, хорошо ли кормят и так далее. По крайней мере, мне подумалось именно так.

Когда наконец настало утро, я увидел, что на борт поднялись еще пассажиры: как будто все, кроме нас, гринго, знали, что судно отойдет только утром. Вот вам и мой огромный опыт. Около десяти утра, позавтракав приторно-сладким и ужасно крепким кофе, галетами и консервированным маслом (мне оно, кстати, очень нравилось), мы наконец тронулись. Моя маленькая группа путешественников вышла на верхнюю палубу и подставила лица ветерку; на расстоянии двух палуб от грохочущей машины можно было говорить, не напрягаясь. Мы наконец-то в пути! Затем мы постепенно перебрались в гамаки, чтобы полежать и почитать в тени и прохладе.

Однако около четырех часов судно внезапно встало. Другие пассажиры сказали мне, что мы налетели на песчаную банку: опять сказывался недостаток опыта у команды. Следующие сутки капитан потратил на то, чтобы снять нас с мели. После нескольких часов бесплодных попыток стронуть нас с помощью совокупной мощи нашей машины и бортового катера капитан поздно вечером ушел на нем. Около трех часов ночи он вернулся с двумя лодками помощнее, но все равно значительно меньше нашего судна. Меня разбудили мои спутники:

— Дэн, у нас беда!

Они поманили меня за собой; мы вышли на первую палубу и увидели через отверстие в полу, как «дону» и капитан судна пытаются починить рулевое управление. В корпус медленно просачивалась вода, потому что они ослабили уплотняющий сальник вокруг руля. «Мы все утонем!» — запричитали мои друзья.

— Мы уже утонули, — ответил я. — Сидим на мели, будь она неладна. Глубже некуда.

Новые пассажиры были все бедняки. Люди со средствами — если, конечно, они не собрались к пираха — либо летают в Манаус самолетом, либо не ездят туда вовсе. И пусть туристические брошюры расхваливают речные поездки, называя их увлекательными круизами; чтобы понять, как они врут, хватит одного взгляда на любой «рикрейю». Они почти без исключения выглядят довольно хлипкими, потрепанными и истерзанными. Бедняки путешествуют на них, потому что вариантов все равно нет.

На пассажирах были в основном шлепанцы, изредка попадались ковбойские сапоги или кроссовки «Найк» и «Рибок». Женщины носили, как правило, шорты и футболки, некоторые одевались в джинсы и блузки. На многих мужчинах были длинные брюки, но большинство все же предпочитало шорты; кое-кто ходил с голым_торсом, но чаще попадались футболки с политическими лозунгами, поло и цветастые рубашки с короткими рукавами. Все пассажиры были загорелые, здоровые, подтянутые и оживленно между собой беседовали. Бразильцы вообще разговорчивы, с ними интересно в таких поездках: радуясь отдыху от повседневной рутины, они становятся более открытыми и веселыми, и им нравится общаться с незнакомцами, даже с какими-то непонятными гринго.

Мы тоже болтали с пассажирами, хотя меня начинал раздражать тот, который погрузился вместе с нами, в ковбойской шляпе. Он все еще не протрезвел; лет ему было около пятидесяти, он был крепкого сложения. Он все пытался заговорить со мной на испанском (многие бразильцы знают, что американцы скорее поймут испанский, чем португальский). Хотя я отвечал на беглом португальском и сказал ему, что здесь я бывал много раз, он все тыкал меня в грудь и повторял что-то вроде: «Этот корабль идет до Маникорё, здесь спят в гамаках, тут все говорят по-португальски», — и прочие банальности. Я пытался уйти, но он следовал за мной. Так продолжалось несколько часов, и я все больше раздражался. Вообще на севере Бразилии такое случается все чаще: люди видят иностранца и начинают приставать.

Давным-давно, когда я приехал на Риу-дус-Мармелус, со мной произошел случай, который в какой-то степени показывает всю суть жизни кабокло. Мы с семьей спускались по реке в сезон дождей: до этого мы прожили в селении пираха несколько месяцев и теперь возвращались в город. Наш маршрут должен был привести нас сначала в Аусилиадору, чтобы мы сели на «рикрейю» до Порту-Велью, а там — на самолет до Сан-Паулу, где мне предстояло продолжить работу над диссертацией при УНИКАМПе. Впервые мы прошли этот маршрут, когда Керен и Шеннон слегли с малярией, но теперь он был уже привычным: мы проделывали его ежегодно, нам даже стало нравиться. Люди, казавшиеся в тот первый раз чужими, теперь были нам знакомы, и мы ценили их дружбу.