Роман Романов - Год быка--MMIX

Завершается этот бал не только побегом, но и появлением главного героя в полночь с мечом в руках. Звучит выстрел, пугающий героиню, после чего злодей, олицетворяющий все отрицательные черты, выпадает из окна. В 24 главе Романа, в праздничную полночь, помнится, героиня тоже вдохновляла свиту главного героя на стрельбу, а злодей Алоизий вылетал в окно.

Тем не менее, всех этих совпадений в сюжете притчи с сюжетом Романа, точнее – с сюжетом «плана», скрытого в коллективном бессознательном всех зрителей, вполне достаточно, чтобы фильм стал культовым. Поэтому его с удовольствием пересматривают, вновь и вновь получая удовольствие от эстетики мистерии.

Или возьмем еще один замечательный сюжет – про Юрия Деточкина из фильма «Берегись автомобиля». Здесь тоже есть разделение на два параллельных пространства – московское обыденное и шекспировское сценическое, где в финале спектакля Последний становится Первым.

Заметим, что и здесь главный герой появляется в царской одежде и со шпагой в руках. Но до этого он успевает попасть под следствие, и даже предъявить следователю не только справку из псих­диспансера, но и более весомые документы в пользу своей неадекватности и неподсудности.

Можно также заметить, что в наше время фигура Деточкина не только не утратила свою акту­а­льность, а только прибавила. «Принц Гамлет», то есть истинный, но непризнанный Царь, вынуж­денный скрываться среди «малых сих», чтобы вершить справедливый суд над сильными мира сего.

В комедии про детсадовского воспитателя, вынужденного перевоспитывать троицу «джентль­менов удачи», тоже есть два пространства. Обыденное московское пространство переплетается с «потусторонним миром», в котором простой столичный обыватель, едущий вместе с нами в одном троллейбусе, вдруг оказывается в роли главного злодея. Но только в этом «дьявольском» обличье он способен не только повлиять на свою свиту, но искупить в финале её грехи. Только так можно найти спрятанное сокровище, «золотую чашу», символизирующее новое знание, которое одновременно является древней тайной.

Есть в этом фильме и рождественский мотив, отсылающий нас к «праздничной полночи», необходимой для перевоплощения героя в супермена, готового сразиться с настоящим злодеем.

При желании можно обнаружить в сюжете фильма эпизоды, вполне аналогичные сюжетным поворотам из глав Романа – например, пожар «нехорошей квартиры». Или сбежавший от милиции герой оказывается в гостинице, где переодевается в новую одежду. Аналогия даже не с «клиникой», а с гостиницей из евангельской притчи о добром самарянине, которая послужила прообразом «кли­ники». И, кстати, соседей в клинике тоже было трое.

И еще заметим, что, как и рязановский Деточкин, герой фильма Данелии тоже очень любит детей, но находится в сложных отношениях с женщинами. Впрочем, как и гайдаевский Шурик.

Раз уж речь зашла о рождественских сказках, нельзя не вспомнить ещё одного «пьяницу и дебошира» в исполнении актера Мягкова. Нет ли и здесь каких-либо параллелей?

Сразу заметим, что и здесь сосуществуют два пространства – обыденное московское и сказоч­ное «ленинградское», которое разумеется не настоящий город на Неве, а условное Зазеркалье, где существует точно такая же квартира, но сказочная.

В этой сказочной «квартире» уже назначен новогодний Бал с участием героини и ее прихо­дящего «мужа»-материалиста. Знакомство героини со «злодеем», тайно пробравшимся в «нехорошую квартиру», происходит до начала новогоднего праздника. После чего, как и в сюжете 22 главы, «зло­дей» оставляет героиню наедине с «мужем». Однако, после некоторого отсутствия «злодей» является на Бал преображенным – то есть протрезвевшим. И вот тут уже Ипполит показывает худшие черты своего характера. Пока, наконец, часы не пробили «праздничную полночь». И в этот долгожданный момент в роли «жениха» оказался вовсе не бывший «муж», а недавний «злодей».

Опять же сюжет у рождественской сказки самый незамысловатый, но канонический, с точки зрения соответствия подсознательным ожиданиям публики. Отдельные эпизоды тоже совпадают. Поход в баню с тремя компаньонами – такое же «чистилище», как и «клиника» в Романе. Есть несу­щественные отличия в трактовке – например, в окно вылетает на сам Ипполит, а его портрет. Тот факт, что у «жениха» была еще одна невеста, «неразумная», тоже не противоречит сюжетам притч, бывших прообразом сюжета Романа.