Йозеф Томан - Калигула, или После нас хоть потоп

Переменчивость Калигулы просто ужасна: Макрона он до последней минуты носил на руках. Доносчик, шкатулка с ядами, списки тех, от кого есть чем поживиться и до кого скоро дойдет очередь, -- вот путь, которым следует ныне злая воля Калигулы.

Обрюзгшие лица сенаторов побледнели. Каждый подозрительно смотрел на другого: не ты ли доносчик? За кем из нас они едут? Быть может, за всеми сразу. Сенаторы переполошились. Нельзя ли куда-нибудь убежать, скрыться? Нет, нельзя. Так выпьем по крайней мере, пока их еще нет здесь! Скорее!

Руки у всех тряслись, вино расплескивалось. Зубы стучали о края хрустальных чаш.

Калигула вышел из носилок. На Авиолу, который кланялся ему у ворот, он даже не взглянул.

Калигула шел быстро, за его спиной развевался шафранный плащ.

Он ворвался в триклиний, как тигр. Схватил хрустальную вазу с цветами лотоса и грохнул об пол.

-- Юпитер Громовержец! Зачем это вы собрались здесь? Что за сборище! -орал император, злобно перебегая взглядом с одного лица на другое. -- Что это за сборище, которое вызывает к себе императора, словно претор -преступника? Не понравилось, что это я судья вам? Захотелось все переиначить?

Авиола в ужасе кланялся и бормотал:

-- Господин наш! Возлюбленный цезарь!

-- Ну вот, я перед вами. Ваша прихоть исполнена. Что же дальше?

Вторая драгоценная ваза ударилась об пол и разлетелась вдребезги.

-- Извольте, говорите, что вам угодно! Чего вы желаете! -- скрежещущий голос императора звучал все громче и громче. -- Так что же благородные сенаторы изволят приказывать своему императору, о котором три дня даже и не вспоминали?

Авиола усилием воли подавил страх. Он уловил истерическую нотку в словах императора и сообразил, что на этот раз дело обойдется без крови. Это Авиолу успокоило. Но он понял также, что сладить с императором будет нелегко.

Он подошел поближе, поцеловал край пурпурной тоги и почтительно приветствовал императора. Авиола говорил спокойно, и плавный тон его речи привел в чувство остальных. Все принялись приветствовать гостя так усердно, как только могли.

Преданность безграничная. Верность не на жизнь, а на смерть. Горячая любовь к великому императору. (Авиола заметил удовольствие на лицо императора и бросил на Даркона одобрительный взгляд: великолепное слово -именно великий!)

Император стоял у входа, на его неприветливом, упрямом лице. окаймленном редкими, рыжеватыми волосами, отражались разноречивые чувства. Движением плеч он сбросил на руки Авиоле расшитый плащ и улегся на ложе. Ему удалось их напугать! Он налетел на них, как коршун на куриный выводок. Калигула злорадно улыбнулся:

-- Испугались моих преторианцев?

Лицо Авиолы изображало грусть и обиду.

-- Нет, божественный, "испугались" -- это не то слово, ибо совесть наша чиста и бояться нам нечего. Но мы безмерно огорчены тем, что к самым преданным тебе людям ты являешься с такой свитой. Разве я, разве все мы не лучшая твоя стража?

-- Рим -- это свора изменников, -- упрямо сказал Калигула.

-- И нас, верных своих слуг. ты почитаешь изменниками? -- с горестным изумлением прошептал Авиола.

-- А чем вы от них отличаетесь? -- возразил Калигула. -- В глаза льстите, а за моей спиной радуетесь, что чернь бунтует против меня.

Сенаторы зашумели.

-- Ты несправедлив к нам, божественный! -- вскричал Гатерий.

-- Твои слова причиняют боль! -- простонал Бибиен.

-- Чем заслужили мы твое недоверие? -- вопрошал Даркон.

-- Я накажу всякого, кто осмелится косо взглянуть на тебя! -- кричал Пизон.

-- Я жизнь за тебя отдам! -- бил себя в грудь Друз.

Они клялись, присягали, гнули спины, но императора не тронул поток раболепных слов.

Авиола поставил перед Калигулой хрустальную чашу с вином, отпил из нее сам и заговорил:

-- Как раз сегодня, в кругу наиболее преданных тебе людей, мы хотели заверить тебя, что мы всегда были и всегда будем твоей опорой в заботах. -- Авиола запнулся, проглотил слюну и пробормотал: -- В заботах, которые ожидают всех нас в связи с дурными вестями с Дуная...

Калигула резким движением сбросил на пол чашу с вином.

-- Стычки на границах устраивают мои легаты! -- Его лицо перекосилось от злости.

"Фаларид!" -- подумали они.

-- Теперь речь идет не о простых стычках, божественный, -- решительно проговорил Пизон. -- Как сборщик податей на севере я имею достоверные известия от своих людей. Готовится набег германских племен на наши римские земли. Рим должен опередить варваров, чтобы первым нанести удар и загнать их подальше в задунайскую глушь. Ты станешь победителем...