Иван Солоневич - Великая фальшивка февраля

Монархически настроенная новая эмиграция настроена монархически главным образом по инстинкту. Это очень сильный фактор. Но «монархизма холодного разума» у нее нет, и взять его было неоткуда. Если в головах монархистов эмиграции свирепствует истинная неразбериха, то что же говорить о новой эмиграции? К монархии тянет инстинкт, воспоминания о тысячелетнем опыте, переживания революции и все такое. От монархии отталкивает «произвол бюрократической олигархии», которого у нас не было, но о котором талдычит вся левая печать, отталкивают воспоминания об остатках сословного строя и, наконец, настораживает, что, может быть, основной вопрос: как же совместить Самодержавие с волею народа и со своей личной волей к участию в государственном строительстве? С моей личной политической активностью? С моим голосом в стройке Империи Российской? Было и такое представление о русской монархии: русские-де, народ, по врожденной покорности своей, вручают свою волю в руки Самодержца, оставляя за собою только одно право – право послушания. Теория покорности русского народа особенно глубоко разрабатывалась А. Розенбергом. Если вы спирит, попробуйте вызвать его бессмертную душу и спросить: какого она мнения о русской покорности теперь?

Монархия, как известная система идеи и учреждений, стремящаяся к «единоличному выражению идей всего национального целого», может существовать тогда и только тогда, когда существует это «национальное целое». Если его нет – то монархия так и останется «вывеской, а не фактом». Национальное целое, конечно, должно иметь орган, его выражающий. И вот тут мы подходим к одной из основных путаниц эмигрантского монархизма.

Я едва ли ошибусь очень сильно, если среднее эмигрантское монархическое мировоззрение изображу в таком виде.

Вот будет восстановлен Царь. Царь назначит министров, министры назначат губернаторов. Губернаторы назначат столоначальников. Царь будет приказывать министрам. Министры будут приказывать губернаторам. Губернаторы будут приказывать столоначальникам. Всем остальным гражданам Империи надлежит повиноваться и не рассуждать.

Фактически же дело восстановления Монархии российской пойдет диаметрально противоположным путем. Раньше всего будут восстановлены сельские, волостные, районные, уездные и прочие сходы и земства, профсоюзы и их «месткомы» или завкомы, технические, врачебные и прочие корпорации, церковная жизнь и какие-то частнопредпринимательские организации. И только потом будет какое-то всенародное голосование – в виде ли плебисцита, учредительного собрания или земского Собора, которое и будет решать: монархия или немонархия.

Этот путь может нравиться или может не нравиться. Но все дело заключается в том, что никакого иного пути нет. И эмигрантские надворные советники катастрофически ошибаются, представляя себе, что это они на белых конях въедут на Красную площадь, сожгут ленинскую мумию, развеют ее прах, посадят монарха и сами сядут в свои канцелярии или свои поместья. Другие советники или члены советов точно так же ошибаются в том, что некие союзы, партии, организации, ордена и прочее хоть в какой бы то ни было степени станут восстанавливать или не восстанавливать Монархию российскую. Ее будут или не будут восстанавливать те люди, которые сейчас проживают в СССР: колхозники, рабочие, техники, врачи, но, конечно, в основном колхозники. Соратники и советники тут помочь не могут ничему. Но испортить, впрочем, могут.

С этой точки зрения та склока, которая не так давно разыгралась в монархических группировках в Германии и продолжается и по сию пору, не имеет никакого значения. Я о ней не писал не только потому, что не стоило подливать масла в огонь, но, главным образом, потому, что все эти комбинации из всех букв многострадального русского алфавита – это только «жизни мышья беготня». Она имеет смысл для бытового обслуживания эмиграции, для представительства перед ИРО, или САСШ, или ООН, но для решения судеб России она не имеет абсолютно никакого значения. Имеет значение работа Л. Тихомирова. Имеет значение идея и пропаганда. Но ни младшие, ни старшие, ни даже почетные соратники не имеют ровно никакого значения.

Имеет значение и та декларация Высшего монархического совета, которая была опубликована в нашей газете. Я не знаю, какие тактические ошибки сделал или не сделал П. В. Скаржинский, да они меня и не интересуют, если они и были сделаны, – кажется, не были. Но, наконец, от имени достаточно авторитетной организации установлены основные принципы народной, народнической или, простите, демократической монархии – в смысле опоры ее на народ, на демос, на реальную русскую массу, а не на выдуманных эмигрантских соратников. На эту массу, которая одна – и только она одна – может восстановить и Империю и Монархию. В этой декларации сказано несколько слов и о народном представительстве, что вызвало с одной стороны сдержанное приветствие сторонников всяческих «конституций» и с другой – вопли о «предательстве» идеи самодержавия. Я имею некоторые основания полагать, что авторы этих воплей не имеют никакого понятия о том, так что же есть самодержавие и чем именно отличается оно от «произвола бюрократической олигархии».