Эдгар Уоллес - Руки вверх !

Эдгар Уоллес

Руки вверх!

Перевод с английского В.Никишина

Глава 1

В этот вечер просторный холл отеля "Риц-Карлтон" напоминал растревоженный улей. Хаотическое, на первый взгляд, движение черных смокингов и бриллиантовых колье в действительности было строго размечено раз и навсегда установленным ритуалом сбора респектабельной публики по случаю торжественного события.

Данный раут, однако, начинался не совсем обычно.

Люк Мэдиссон, пригласивший гостей на свою помолвку с Маргаритой Леффер, одной из признанных красавиц Лондона, отсутствовал по необъяснимой причине.

Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Маргарита вышла в зимний сад и остановилась перед тихо журчащим фонтаном. Ее уединение оказалось недолгим. К ней решительно подошел высокий молодой человек со всколоченной рыжей шевелюрой.

- Ты твердо решила выйти за него замуж, Маргарита?

В голосе Рекса Леффера сквозило возбуждение, которое заставило его сестру настороженно поднять глаза.

- Ты полагаешь, я должна расторгнуть свою помолвку только потому, что Люк оказался невежливым хозяином и заставляет нас ждать?

Непосвященный никогда бы не признал в них брата и сестру.

Рекс - импульсивный молодой человек, имеющий нервную привычку все время поправлять галстук и грызть ногти, казалось, никак не может быть родным братом этой царственной красавицы с прекрасными голубыми глазами и тяжелыми, отливающими матовым золотом, волосами, которые она, вопреки моде, не стригла, а укладывала тяжелой короной...

- Не знаю... - Рекс смущенно закусил ноготь. - Люк славный малый, но... немного... застегнутый...

- Что ты хочешь этим сказать?

- Мне кажется, он слишком дорожит своими деньгами... - он отвел глаза.

- Ты опять занимал у него деньги?

- Ерунда! У меня с Данти было дело...

В этот момент она обернулась. Ей показалось, что Дантон Морелль наблюдает за ними. Она не ошиблась. От группы гостей отделился представительный мужчина лет сорока, друг ее брата, в узком кругу называемый просто Данти.

- Ваш жених заставляет себя ждать...

В его голосе звучала неприкрытая неприязнь. Люк Мэдиссон происходил из очень хорошей английской семьи, и как-то выразился о Данти довольно пренебрежительно...

- А, вот и наш гостеприимный хозяин!

Люк стремительно вошел в холл, на ходу сбрасывая с себя накидку и цилиндр. Вдруг он поскользнулся на мраморном полу и неминуемо упал бы, но чья-то мощная рука подхватила его. Очевидно, это был очень сильный человек, потому что он без всякого напряжения удержал Мэдиссона, который обернулся к нему с растерянной улыбкой.

- Благодарю вас!

Незнакомец кивнул. Это был высокий смуглый человек с холодными светлыми глазами. На правой щеке отчетливо виднелись два глубоких шрама.

- Случай мог оказаться серьезным. Я вам очень обязан!

- Не стоит благодарности, - ответил незнакомец. Он резко повернулся спиной, как будто недовольный привлеченным к себе вниманием. Люк поспешил к гостям.

В этот миг столкнулись две жизни, две судьбы. Люку Мэдиссону еще не пришлось изведать настоящего горя, а Ганнер Хэйнс давно привык относиться к горю с неизменно циничной улыбкой.

О Люке позаботились восемь поколений преуспевающих предков. Этот красивый молодой человек, обладатель полумиллионного состояния, несмотря на свою деловитость, не любил считать деньги, охотно раздавал их и имел ярко выраженную склонность к риску.

Ганнер Хэйнс, предупредивший его падение, не имел ничего, кроме безукоризненных костюмов и светских манер, отвлекавших внимание от его резкого, мрачного лица. Несмотря на ограниченные средства, его часто можно было видеть в самых шикарных отелях, исключая, разумеется, те, в которых он был известен как перворазрядный вор.

Шрамы на его лице остались на память о встрече в Нью-Йорке с главарем банды гангстеров Львом Селинским... Застрелив главаря, Ганнер проложил себе дорогу из штаб-квартиры гангстеров при помощи кулака, револьвера и отчаянной храбрости, но... На суде не было никого из близких: ни жены, ни его лучшего друга Ларри Винмана. Ларри был известен как профессиональный аферист. Возможно, он не захотел привлекать к себе внимания, но она могла прийти или написать ему, по крайней мере...

У нее оставалась тысяча фунтов. За несколько месяцев до своего выхода на свободу Ганнер узнал, что она умерла в ночлежном доме. Он, как всегда, улыбнулся, но улыбка походила на раскрытую рану. Выйдя из тюрьмы и добравшись до Лондона, он остановился в "Риц-Карлтон". В этот вечер его мысли занимал не Люк Мэдиссон, справлявший свою помолвку, а небольшая шкатулка, в которой богатая американка хранила драгоценности... Их номера находились на одном этаже.