Петра Куве - Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу

По радио «Освобождение» зачитывали письма в его поддержку — в том числе от Эптона Синклера, Исаака Башевиса Зингера, Уильяма Карлоса Уильямса, Льюиса Мамфорда, Перл Бак и Гора Видала. Хемингуэй обещал, если Пастернака вышлют, подарить ему дом. «Я хочу создать для него условия [658] Ивинская. В плену времени, 325. , необходимые для продолжения его творчества, — писал Хемингуэй. — Я понимаю душевную разорванность, в которой сейчас должен находиться Борис. Я знаю, насколько глубоко он врос всем своим сердцем в Россию. Для такого гения, как Пастернак, разрыв с родиной был бы трагедией. Но если он приедет к нам — мы его не разочаруем. Я сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы сохранить миру этот творческий гений. Я каждый день думаю о Пастернаке».

Кампания вызвала резкий рост продаж «Доктора Живаго» в Европе и в Соединенных Штатах, где роман вышел в сентябре. «Доктор Живаго» оказался в верхней строчке списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс», потеснив «Лолиту». За первые шесть недель после выхода книги в США было продано 70 тысяч экземпляров. «Это фантастика [659] Kurt Wolff, letter to Boris Pasternak, 25 октября, 1958 — см.: Wolff, A Portrait in Essays and Letters, 180. , — писал издатель Курт Вольф. — Ссора из-за Нобелевской премии увеличила продажи и без того успешной книги до небывалых высот… Вы вышли за пределы [660] Курт Вольф. Письмо Борису Пастернаку 14 декабря 1958 // Там же, 181. истории литературы и вошли в историю человечества, — писал Вольф в заключительной части письма к Пастернаку в конце года. — Ваше имя знают во всем мире».

Госсекретарь США Джон Фостер Даллес говорил репортерам, что отказ Пастернака от Нобелевской премии вызван давлением на писателя со стороны советских властей. «Коммунизм как система [661] Associated Press, 29 октября 1958. , — сказал он, — требует конформизма не только на деле, но и в мыслях. Все, что хотя бы немного выбивается из общего строя, они стараются заклеймить».

Американское посольство в Москве предостерегало Госдепартамент от официального участия в истории с Пастернаком, и представители высших кругов в Вашингтоне говорили сравнительно мало; там радовались, что Москва своими действиями загнала себя в угол. На встрече с руководящими сотрудниками Даллесу сказали, что «отношение коммунистов к Пастернаку [662] Заметки со встречи, 4 ноября 1958 // Albert Washburn Papers, box 16. Eisenhower Presidential Library. — одна из их серьезнейших ошибок. По уровню бессмыслицы оно находится на одном уровне со зверствами в Венгрии». Даллес поручил подчиненным исследовать возможность тайного спонсирования издания романа на Дальнем и Ближнем Востоке; видимо, он знал, что его брат, директор ЦРУ, курировал выпуск книги на русском языке. Сотрудникам Госдепартамента велели скоординировать усилия по публикации с «соседями», как на оперативном жаргоне называлось ЦРУ.

Даллес сказал руководителям отделов, что у него еще не было возможности прочесть книгу, но «ему, наверное, придется это сделать». Он спросил, вредит ли книга делу коммунизма. Эббот Уошберн, заместитель директора ЮСИА, ответил: «Из-за того что речь в книге идет о подавлении личности под пятой коммунистической системы, и из-за запрета самой книги ясно, что коммунистическое руководство считает ее вредной». Другие возражали, что «Доктора Живаго» нельзя назвать в полной мере антикоммунистической книгой, «но отношение к автору стало для нас настоящей находкой».

Сначала в ЦРУ тоже считали, что переигрывать не следует. Аллен Даллес говорил, что подведомственные средства массовой информации, в том числе радио «Освобождение», должны «максимально подробно» [663] CIA, Classified Message from the Director, 24 октября 1958. освещать историю с Нобелевской премией «без каких-либо пропагандистских комментариев». Кроме того, Даллес призывал сотрудников ЦРУ пользоваться любой возможностью для того, чтобы советские граждане прочли роман.

Некоторым подчиненным Даллеса положение Пастернака лишний раз напоминало о неспособности Запада влиять на события в Советском Союзе и Восточной Европе. «Возмущенные отклики [664] CIA, Memorandum for Director of Central Intelligence, 30 октября 1958. не могут скрыть от сознания свободного мира чувства его бессилия в деле дальнейшей либерализации внутри блока, — утверждалось в служебной записке, адресованной Даллесу. — Любые дальнейшие попытки с нашей стороны изобразить личные испытания Пастернака триумфом свободы лишь, как в случае с Венгрией, усилят трагическую иронию, которая наполняет их».