Петра Куве - Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу

Смирнов прекратил прения, хотя выступить записались еще 13 человек. Присутствующие устали. После голосования Смирнов объявил, что резолюция одобрена единогласно ( «Неправда! Не единогласно [650] Ваншенкин К. Как исключали Пастернака // Пастернак Б. ППС. Т. 11, 747. ! Я голосовала против!» — закричала женщина, пробившаяся вперед, пока другие спешили к выходу. Единственной раскольницей оказалась недавно вернувшаяся из лагерей Анна Аллилуева, невестка Сталина.)

Травля Пастернака освещалась на первых полосах газет по всему миру. Московские корреспонденты подробно рассказывали о кампании в СМИ, об исключении Пастернака из Союза писателей, о присуждении Нобелевской премии и отказе от нее, об угрозе высылки. Редакционные статьи как будто состязались в злобе, нападая на одинокого писателя. В статье «Нью-Йорк таймс», озаглавленной «Пастернак и пигмеи», говорилось: «По ярости, злобе и мощи нападок [651] «Pasternak and the Pygmies», The New York Times, 27 октября 1958. многое становится ясно. Внешне советское руководство сильно. В их распоряжении водородные бомбы и межконтинентальные баллистические ракеты, огромная армия и флот, бомбардировщики и военные корабли. Против них — один пожилой человек, совершенно беспомощный по сравнению с физической силой Кремля. Однако нравственная власть Пастернака такова, так ярко он символизирует совесть поруганной России, которая дает сдачи своим мучителям, что дрожат те, кто сидят в Кремле».

Художник Билл Молдин поместил в «Сент-Луис постдиспетч» карикатуру, получившую Пулицеровскую премию. На ней Пастернак в виде оборванного лагерника в кандалах и цепях пилит дрова в снегу со своим сокамерником. Подпись гласила: «Я получил Нобелевскую премию по литературе. А ты в чем провинился?»

Французская «Диманш» назвала литературный кризис «интеллектуальным Будапештом» [652] «Pasternak Fate Studied», The Washington Post, 3 ноября 1958. для Хрущева.

Шведы ответили по-своему. 27 октября в Стокгольме объявили о присуждении Ленинской премии мира поэту Артуру Лундквисту. Три члена Шведской академии [653] Служебная записка посольства Великобритании в Стокгольме, Nobel Prize for Boris Pasternak Classmark FO 371/135422, National Archives, London. , в том числе Эстерлинг, которые должны были присутствовать, бойкотировали церемонию. Струнный квартет, приглашенный выступить, отказался играть, а флорист в знак протеста прислал увядшие цветы.

Изумление от того, как обходятся с Пастернаком, лишь усилилось после того, как Нобелевскую премию по физике присудили трем советским ученым. Награду в Москве отмечали как общенациональное достижение; на встречу с лауреатами в Российскую академию наук пригласили иностранных корреспондентов [654] Max Frankel, «Young Communist Head Insists Writer Go to 'Capitalist Paradise». The New York Times, 30 октября 1958. . Лауреаты рассказывали не только об исследованиях атомных частиц, но и о своих увлечениях и личной жизни. Советская пресса вынуждена была прибегать к логическим искажениям, чтобы объяснить противоречия в освещении разных Нобелевских премий, часто на одних и тех же полосах. «Правда» объясняла: в то время как научная награда иллюстрирует «признание Шведской академией [655] Правда. 1958. 29 октября. См. также: Conquest, Courage of Genius, 81. наук основных достоинств русских и советских ученых… присуждение премии по литературе вызвано чисто политическими мотивами». Буржуазные ученые «способны к объективности», заключал автор статьи, но оценка литературных трудов «находится всецело под влиянием идеологии правящего класса».

Когда началось публичное шельмование Пастернака, Фельтринелли находился в Гамбурге [656] Carlo Feltrinelli and Inge Schonthal-Feltrinelli, иньервью П. Финну и П. Куве (Милан, 2 июня 2012). ; он немедленно воспользовался своими связями в издательском мире и привлек писателей к защите Пастернака. По мере развития событий отклики присылали писательские объединения из всех уголков мира, от Мексики до Индии. Группа известных писателей, в том числе Т. С. Элиот, Стивен Спендер, Сомерсет Моэм, Э. М. Форстер, Грэм Грин, Дж. Б. Пристли, Ребекка Уэст, Бертран Рассел и Олдос Хаксли, послали в Союз писателей СССР телеграмму протеста. «Нас очень беспокоит положение [657] Conquest, Courage of Genius, 97. одного из величайших поэтов и писателей мира Бориса Пастернака. Мы считаем его роман «Доктор Живаго» трогательным личным признанием, а не политическим документом. Во имя великой русской литературы призываем вас не позорить ее, делая своей жертвой писателя, почитаемого во всем цивилизованном мире». ПЕН-клуб, международная неправительственная организация, объединяющая профессиональных писателей, поэтов и журналистов, была «очень огорчена слухами, имеющими отношение к Пастернаку», и требовала защитить поэта, создав ему условия для творческой свободы. «Писатели всего мира считают его своим братом».