Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику» - Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

По данным ОГПУ, за небольшими исключениями население везде отнеслось к этим мероприятиям положительно: «Мы, крестьяне, никогда не откажемся дать защитников государству, только налаживающему свою жизнь» {368} 368 «Совершенно секретно»… Т. 4. Ч. 1. М., 2001. С. 638. . Однако выводы, сделанные Политуправлением РККА, оказались более неоднозначными: «Можно считать установленным, что население поднятых [по мобилизации — авт.] районов в случае войны Советскую власть безоговорочно поддержит, хотя в массе населения война непопулярна» {369} 369 Цит. по: Кудюкина М. М. Угроза войны глазами красноармейцев… С. 279. .

Именно «мирное» настроение населения, особенно крестьянства, чрезвычайно встревожило и командование армии, и руководство страны. Как подчеркивает М.М. Кудюкина, для быстрого перелома подобных настроений крестьянства было необходимо «проведение решительной политической кампании с лозунгами войны как оборонительной» {370} 370 Там же. .

Начало этой кампании было положено выступлениями Н.И. Бухарина и К.Е. Ворошилова на XV московской партконференции в январе 1927 г.

Н.И. Бухарин говорил о враждебности стран Запада и добавил: «У нас нет гарантий, что на нас не нападут. Борьба между нами и империалистами перешла в более высокую фазу, чем раньше» {371} 371 Правда. 1927. 9 января. . Еще более определенно высказался К.Е. Ворошилов: «Мы не должны забывать, что находимся накануне войны и что война эта далеко не игрушка» {372} 372 Там же. 14 января. . Эти высказывания в сочетании с событиями осени 1926 г. привели к массовой военной истерии, убеждению, что война начнется не позднее весны, в крайнем случае, осени 1927 г.

Московский комитет ВКП(б) в подготовленных информационных материалах отмечал отсутствие «нервозности» в настроении широких рабочих масс. Это подтверждалось целым рядом примеров: «На ф-ке им. Свердлова, за исключением старых работниц, которые говорят о том, что опять настанут тяжелые времена, у остальных настроение бодрое. Рабочие говорят: “Раз надо драться, то будем, они готовятся к войне и мы будем готовиться, нас поддержат западные рабочие…” На “Красной швее”, в связи с неудавшимся фашистским переворотом в Латвии, группа беспартийных рабочих пришла в ячейку, и, крепко ругнув фашистов, ребята заявили: “Нас осилить им не удастся, пусть попробуют сунуться…” На Хамовническом пивоваренном заводе отдельные тов[арищи] предлагают в противовес фашистским переворотам двинуть Красную армию на соседние государства, ускоряя этим события…» Но тут же упоминались «отдельные случаи заготовки продовольствия со стороны отдельных рабочих» {373} 373 ЦАОДМ. Ф. 3. Оп. 11. Д. 430. Л. 129. .

Цитируемая сводка завершалась следующими выводами, которые неоднократно воспроизводились и в других материалах, как партийных, так и подготовленных ОГПУ: «У громадного большинства рабочих и крестьян не чувствуется нервозности, высказываются опасения о неподготовленности к обороне… Среди новых кадров рабочих отмечены отдельные упадочные настроения… Кулацкая верхушка деревни высказывает надежды, что война приведет к свержению диктатуры пролетариата… Заметно некоторое оживление антисоветской агитации в связи с разговорами о войне» {374} 374 Там же. Л. 130 об. .

Впрочем, информационные материалы ОГПУ были все же заметно менее оптимистичны. В них чаще отмечались «панические настроения», массовые закупки товаров первой необходимости [36] В одной из сводок даже приводились конкретные цифры: «…со дня разрыва с Англией происходит усиленная закупка продуктов первой необходимости: соли, муки, сахара и т. п. Есть рабочие, которые закупили по 20–25 пудов муки и пудов по 5 соли». См.: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 5. Д. 26. Л. 15. , даже отказ крестьян в некоторых районах продавать хлеб и скот на советские деньги. К осени проявились заметные трудности в заготовке хлеба. В результате выросла инфляция, потребительский рынок оказался в крайне напряженном положении {375} 375 См. подробнее: Симонов Н. С. Крепить оборону…. С. 157. .

Слухи о войне порой принимали явственно апокалиптический оттенок. Так, в феврале 1927 г. на Урале ходили слухи об «огненных столпах на небе, какие были перед германской войной» {376} 376 ПДООСО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 1116. Л. 10. Подробнее о подобных настроениях см.: Гайлит О. А. Вести, пророчества, чудеса: К вопросу о религиозных сюжетах в слухах 1920–1930-х годов// Вестник церковной истории. 2006. № 4. С. 142–149. . Конечно, большинство откликов носило гораздо более серьезный характер. Например, селькор Патрушев из Шадринского округа писал в областную «Крестьянскую газету» (выходила в Свердловске): «Из частных бесед об обороне страны народ говорит, что надо бы более готовить для обороны, более расходовать средств на самооборону. Из газет видно, что наши соседи все время приготовляют новые орудия и газы и сильно создают морской и воздушный флот, а мы спим». Любопытно, что автор обзора писем, поступивших в редакцию, по этому поводу отметил «своевременность недавно данного по советской печати указания не преувеличивать значения военной техники в капиталистических странах и не делать вида, что в советской республике ничего не делается в смысле усиления этой военной техники» {377} 377 ЦДООСО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 1116. Л. 10. . Кстати сказать, многочисленные «накладки» в прессе, как местной, так и центральной, приводившие к эскалации «военной тревоги», даже заставили отдел печати ЦК ВКП(б) в августе 1927 г. обратиться в секретариат ЦК с запиской о необходимости созыва совещания Главлитов и их местных органов. Как отмечалось в записке, «необходимость созыва совещания диктуется следующими моментами: 1. Работа цензурных органов приобретает особое значение в связи с наступившей предвоенной обстановкой [курсив мой — авт.] Необходимо соответствующим образом ориентировать работников ЛИТов, разобрать ряд вопросов военной и военно-экономической цензуры в целях внесения необходимого единообразия и недопущения прорывов на этом фронте…» {378} 378 История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М., 1997. С. 52–53. Причем пункт предлагаемой повестки дня «Цензура и военная опасность» стоял сразу за отчетным докладом Главлита. Правда, совещание так и не было созвано.