Александр Мещеряков: Страна для внутренней эмиграции. Образ Японии в позднесоветской картине мира

В позднесоветском обществе существовал гигантский дефицит идентичности. Руководство многонациональной страны осознавало, что развитие национального начала разорвет ее на куски, и безуспешно пыталось убедить население в существовании новой исторической общности — советского народа. Размышления вслух о, скажем, русском национальном характере явно не поощрялись, тогда как японский национальный характер не попадал в категорию запретного.

«Тем, чего у нас нет» были не только экзотика или мистика, но еще и наличие фундаментальных основ жизнеустройства, которые оказались в советский период нашей истории деформированы в катастрофической степени. К ним относятся приверженность традиции, трудолюбие, дисциплинированность, чувство долга и ответственности, стремление к согласованным действиям в группе, вежливость, бережливость и т. д. Качества, столь рельефно проявленные у японцев, представляли собой подсознательную цель позднесоветского общества, его идеал — потерянный и находящийся одновременно в «светлом будущем». Япония в освещении искателей этого идеала являла собой осуществленную мечту в реальном пространстве, которое, однако, имело ясно выраженные сказочно–утопические смыслы.

Практически полное отсутствие личных контактов с японцами способствовало созданию мифов. Советская эмиграция набирала силу, эмигранты, уезжавшие на Запад, писали письма, которые, бывало, доходили до адресата, чужая жизнь обретала конкретные черты, которые не позволяли мистифицировать действительность. Сквозь глушилки пробивались и «Голос Америки», и «Свобода», и Би–би–си, и «Немецкая волна»… В Японию же никто навсегда не уезжал, никто из советских людей слыхом не слыхал про «Голос Японии». Если же все–таки кому–то удавалось прослушать ночную часовую передачу, то она была посвящена почти исключительно японской традиционной культуре — тонкой и загадочной.

Япония представала в качестве далекого таинственного острова, где нет горестей и проблем этого мира. Авторы «Японцев», принимая во внимание психологию советского человека, измученного распределительной системой экономики и очередями, утверждали даже, что счастлив человек, родившийся в год Змеи: «Змея невероятно везуча. Она может достать все что угодно».

Япономания набирала силу. По рукам ходили домодельные переводы англоязычных книг про дзен–буддизм. Звонкие словечки «ваби» и «саби», «сатори» и «хайку» стали знаком приобщенности к некоему духовному ордену. «Кося» под японцев, отечественные поэты и псевдопоэты слагали многозначительные сверхкороткие стихи, которые настоящий японец никогда не признал бы японскими. Массовому интеллигентскому сознанию Япония представлялась территорией, покрытой бесчисленными садами камней, в которых аборигены под сенью сакуры предаются размышлениями о бренности жизни и — чуть что — слагают стихи. Резко увеличилось число желавших изучать (но так и не изучивших) японский язык, возникали подпольные кружки карате.

Япония — страна островная, а островное (или близкое к нему) положение «обетованной земли» в народной российской утопии — вещь обычная. Это и Китеж, и «рахманский остров». Восходящая к XVIII веку легенда располагала благочестивую страну Беловодье в «окияне–море», омывающем берега «Опоньского государства». «Бегуны» действительно надеялись убежать туда. Впрочем, в «эпоху застоя» никто не мыслил физически достигнуть острова счастья. Япония мыслилась как страна, предназначенная для «внутренней эмиграции».

После распада СССР образ Японии оставался сугубо положительным. Японские товары, массово появившиеся на российском рынке, пользовались устойчивым спросом. Реальные экономические, культурные и технические достижения Японии вызывали и вызывают уважение. Несмотря на это, знание японских реалий все еще оставляет желать лучшего. Для многих жителей России Япония по–прежнему остается страной вполне экзотической. Несмотря на то что отечественные японисты написали за последнее время немало качественных и объективных книг, их влияние на умы и настроения следует признать ничтожным. Дело в том, что читать их — из–за катастрофического падения образовательного уровня — стало некому; впрочем, это относится и к другим отраслям гуманитарного знания. Слишком многие соотечественники черпают сведения о Японии из видеопродукции, зачастую весьма сомнительного качества. Для них это, как и раньше, в значительной степени страна гейш и самураев (причем и те и другие обладают теперь почти исключительно положительными коннотациями), страна анимационных фильмов с их кукольными героями, страна суси и сасими в их малоудобоваримом российском варианте. Антизападная риторика, характерная для официальной пропаганды, почти не затрагивает Японию, по традиции атакуя главным образом США. И это несмотря на то, что Япония имеет к России территориальные претензии. Японцев у нас по–прежнему жалеют — потому что их остров часто постигают природные бедствия: землетрясения и цунами. Когда произошла авария на станции Фукусима, жители России активно помогали Японии. По отношению к другим странам, где случаются подобные катастрофы, россияне обычно столь сильного сочувствия не проявляют. Многие мои знакомые говорили даже, что надо отдать Японии «северные территории», раз уж японцы все равно такие несчастные…