Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Прекращение движения арабского серебра по Волге, таким образом, не означало свертывания русско-скандинавских экономических отношений. В X — начале XI в. происходит их перестройка, в результате которой Русь превращается из транзитного экспортера в импортера монетного серебра, поступающего из западноевропейских стран через Скандинавию. Наибольшее количество кладов X-XII вв. с западными денариями сосредоточено в Новгородской земле (Потин 1968: 15,47). Заметное место в этих кладах занимает английское серебро, поступавшее в виде «Данегельда», что непосредственно указывает на участие викингов в торговых сношениях с русскими землями.

Верхняя Русь, таким образом, на протяжении нескольких столетий — с середины VIII до начала XII в. — была постоянной и обширной ареной длительных и разносторонних славяно-скандинавских контактов. Многовековые отношения неоднократно меняли форму, направление, социальную мотивировку; они охватывали различные слои населения, включали наряду со славянами и скандинавами представителей других этнических групп, местных прибалтийско-финских и волжско-финских, наряду с тюркскими и иными восточными пришельцами по Волжскому, равно как западными — по Балтийскому пути. Все это вело к глубокому взаимопроникновению разных уровней материальной и духовной культуры (Herrmann 1983:48-57).

Этот сложный комплекс взаимосвязанных факторов, выявляемых на основании изучения археологических, письменных, нумизматических, лингвистических данных, должен быть обязательной основой для анализа одного из запутанных, осложненных избыточными построениями, вопросов ранней истории Киевской Руси — проблемы происхождения названия «русь», первоначально обозначившего одну из групп восточноевропейского населения, затем приобретшего территориальное значение «Русская Земля» и, наконец, ставшего названием государства и страны — Русь, а вместе с нею — ее народа, русских (Артамонов 1962: 289-293,365-384; Петрухин 1989: 293-326; Stang 1996; Станг 1999,2000). Лингвисты за последние сорок лет неоднократно исследовали эту проблему. Обоснованно отвергнуты как несостоятельные «южнорусская» или «среднеднепровская» этимологии, возводящие летописное «русь» непосредственно к росомонам, роксоланам или реке Рось в Среднем Поднепровье. Бытование на юге Древних форм «рос», «рось» могло лишь способствовать закреплению здесь формы «русь» после ее появления. «Исконно славянская» этимология от рус-, русый фонетически невозможна, как и “готская” (от *hrods — ‘слава’): та и другая исходная форма по законам восточнославянской фонетики дадут иные производные, чем “русь” (как от реки Рось обитатели ее звались бы поршане, но не русы, тем паче русь). Еще более проблематичны фонетические преобразования в “русь” форм “балтийско-славянской” (rugi, rutheni) или кельтской (ruteni). Между тем «скандинавская этимология названия “русь”, предполагающая следующие ступени: др.-герм. ro)ts- (самоназвание приплывающих на земли финнов скандинавов) > зап.-фин. Ruotsi/Roots (имеющее этносоциальное содержание) > др.-рус. русь, на всех этапах фонетически закономерна и поддерживается историческими условиями скандинаво-финно-славянских контактов VI-IX вв.» (Петрухин 1989: 300).

Возникнуть и закрепиться эта «этимологическая цепочка» могла только там, где для этого имелись необходимые лингво-исторические предпосылки. Такие предпосылки обнаруживаются прежде всего в северных новгородских землях, где сохранилась богатейшая древняя топонимика (Руса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье; Руса на Волхове, Русыня — на Луге, Русско — на Мете, Русська — на Воложбе и Рускиево — в низовьях Свири, в Приладожье), полностью отсутствующая на юге.

В таком случае лингвистически обоснованным остается только давно известное объяснение «русь» из финского ruotsi (са- амск. гuossa наряду с ruossa в значении «Россия, русский»), карельского ruocci и подобных им, близких по звучанию и нередко противоположных по значению, форм (Попов 1973:46-63). Историков (нелингвистов) смущает и отпугивает то обстоятельство, что финский, карельский, саамский этнонимы обозначают прежде всего «швед, Швеция». Правда, авторитетный советский филолог А. И. Попов приводит примеры того, как у разных групп карел ruocci называют то шведов, то финнов; как параллельные и очень близкие названия у саамов применяются дляобозначения и шведов, и русских; как близкое карельскому роч в языке коми означает «русский». Неполная этническая определенность терминов этого типа характерна и знаменательна для обширного пласта древней этнонимии (также неполны, противоречивы порой, славянские названия «Немцы», «Варяги», «Влахи» и пр.).