Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Когда стрельцы первый раз ворвались в Кремль 15 мая 1682 года, они заперли ворота, чтобы задержать таким образом бояр, которых хотели призвать к ответу. Стрельцы прибыли как раз в тот момент, когда бояре собрались во дворце, поскольку были предупреждены о времени начала думского заседания. До этого в течение нескольких месяцев разные полки безуспешно жаловались на своих полковников за их злоупотребления и взяточничество, и, как сообщал голландский резидент Келлер в апреле 1682 года, обратили свой гнев против бояр, которые покровительствовали этим полковникам. Датский посол фон Горн описывает, как стрельцы посылали представителей в Боярскую думу с жалобами на своих офицеров и, когда их требования не были услышаны, подняли клич «спасем Ивана Алексеевича». Их призыв основывался на слухах, которые приписывают соперникам Нарышкиных, о том, что те задумали навредить царевичу Ивану Алексеевичу и, возможно, даже отравили недавно почившего царя Федора Алексеевича. Восстание по такому случаю выглядело оправданным, поскольку речь шла о защите царской персоны [1035].

Как и в 1648 году, представители власти вышли на Красное крыльцо, чтобы говорить с толпой: среди них были бояре, патриарх и, что важно, несколько женщин из царской семьи. В числе последних были две дочери Михаила Федоровича, семь дочерей Алексея Михайловича от обеих жен, вдовствующая царица Наталья Кирилловна Нарышкина, ее мать, а также недавно овдовевшая жена царя Федора Алексеевича Марфа Матвеевна Апраксина [1036]. Сведения о том, кто конкретно выходил умиротворять толпу, разнятся. В отчете Разрядного приказа конца 1683 года перечислены четверо бояр (князья М.А. Черкасский и И.А. Хованский, затем П.В. Большой Шереметев и князь В.В. Голицын). По версии Медведева, изложенной вскоре после событий, там был только патриарх, а Летопись 1691 года называет кроме патриарха еще и князя И.А. Хованского и Петра Михайловича Салтыкова [1037]. Однако стрельцы хотели видеть царевича Ивана Алексеевича. Кремлевские женщины смело предъявили им пятнадцатилетнего Ивана и девятилетнего Петра. Немец Бутенант слышал, что царевичей вывели Софья Алексеевна и Марфа Апраксина, а Летопись 1691 года – что Наталья Нарышкина. Сильвестр Медведев, настроенный в пользу Милославских, добавляет к этому списку царевну Софью Алексеевну и патриарха. За ними последовали бояре и официальные лица, однако со стрельцами говорила именно Наталья Нарышкина. Присутствовавший при этом Матвеев удивлялся, насколько беззастенчиво толпа спросила царевича Ивана о том, не причинил ли ему кто вреда [1038].

Несмотря на то что стрельцы увидели Ивана и Петра живыми и невредимыми, а также поговорили с разными боярами и патриархом, они не успокоились. Что-то послужило поводом для их дальнейшего раздражения, хотя они и прежде, несомненно, имели намерение прибегнуть к жестокости. Немецкий купец Бутенант сообщает, что стрельцы ударили в набат, чтобы собрать остальных. Большинство источников едины в том, что толпу разозлила высокомерность бояр. Это восстание было более жестоким, чем в 1648 году: в поисках своих жертв стрельцы прочесали Кремлевский дворец. Как и в 1648 году, они не тронули фигуры, наделенные харизмой: государей, духовных лиц и женщин. Стрельцы могли страшно напугать Ивана, Петра, патриарха и женщин царского рода во время встреч с ними, но не причинили им физического вреда. Медведев даже живописует, как патриарх заставил стрельцов покинуть свой дворец и собор, заявив им: «Ей! Несть у меня в доме никаких изменников» [1039].

Рассвирепевшая толпа жаждала крови. Стрельцы ворвались на крыльцо и прямо на глазах у Натальи Нарышкиной и Петра схватили и убили А.С. Матвеева, в доме которого та воспитывалась. Они носились по дворцу и церквям, отыскивая бояр и чиновников, прятавшихся под алтарями, в чуланах, или застигали их врасплох, а затем бросали на острия бердышей и копий на глазах у застывшей от ужаса толпы. В тот день они убили по крайней мере девять человек, большинство во дворце и в Кремле, но некоторых и в московских приказах и домах. Среди жертв были брат Натальи Нарышкиной, стрелецкий полковник, бояре А.С. Матвеев, князь Г.Г. Ромодановский, князь Ю.А. Долгоруков с сыном Михаилом, думный дьяк Ларион Иванов с сыном и Федор Салтыков, сын боярина Петра Салтыкова. В последних двух случаях стрельцы ошиблись и с извинениями вернули тела убитых сыновей отцам, не надругавшись над ними [1040]. В тот вечер дома трех ненавистных чиновников – князя Ю.А. Долгорукова, Ивана Максимовича Языкова и думного дьяка Лариона Иванова – были разграблены, что было символом общественного остракизма.