И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Во время всех этих событий ко мне в квартиру однажды вбежала девушка и, запыхавшись, проговорила: «Отец Браун, не надо лететь на этом самолете!» Произнеся эти слова, она убежала. Однако я пока не покупал билетов на самолет и даже не знал, когда точно буду улетать. Девушка знала это, и ее предостережение означало, что следует вообще воздержаться от рейса на каком-либо самолете. Этого было достаточно, так как ее близким другом был офицер НКВД. не бросился с этой вестью в посольство США и никому не рассказал об этом предупреждении. У меня не было никаких доказательств, не более чем тогда, когда мой новый «рено» был разбит машиной НКВД, а милиция сказала, что такого автомобиля вообще не существует.

Ситуация не способствовала душевному спокойствию, тем более что я знал о намерениях НКВД в отношении меня. Я усердно молился и надеялся, что произойдет что-нибудь, что позволит мне улететь на самолете, который не будет под контролем НКВД. Если бы я даже только намекнул, что я могу погибнуть при крушении самолета, несмотря на то что на борту будут многие другие люди, меня сочли бы ненормальным; преобладающий в то время общий психоз настроил и меня на подобный лад.

Мои молитвы были услышаны, и в конце декабря в Москве Молотов созвал конференцию «Большой тройки» с участием Англии, США и СССР. На нее прибывали на собственных самолетах премьер-министр Великобритании Эрнст Бевин [195] Эрнст Бевин с 1945 по 1951 год был министром иностранных дел Великобритании в правительстве премьер-министра Клемента Эттли. — Прим. сост. и госсекретарь США Джеймс Бирнс. И мне представился счастливый случай, мне обещали рассмотреть вопрос о том, чтобы взять меня на борт самолета госсекретаря Бирнса. Накануне Рождества в Спасо-Хаусе состоялся прием, на котором присутствовали брат Лаберж и я. Мы пришли поздравить посла Гарримана и поприветствовать наших американских соотечественников. И мне снова повезло, так как представилась возможность поговорить один на один с мисс Кэтлин Гарриман, дочерью посла.

Я просто сказал ей, что мой единственный шанс покинуть страну живым — это лететь на самолете вместе с секретарем Бирнсом и его сотрудниками. Не сможет ли она уговорить своего отца сделать мне это одолжение? Кэтлин обещала сделать все, что может. На следующий день было Рождество, очень напряженный день в церкви. Я плохо спал из-за всех моих проблем. Днем мне удалось позвонить по телефону мисс Гарриман и спросить, есть ли новости для меня; она уверила, что занимается этим делом. Это успокоило меня, и я поспал несколько часов перед тем, как ехать на метро в церковь.

В 8:55 утра я покинул исповедальню и направился в ризницу, чтобы подготовиться к девятичасовой Мессе. Раздался стук в дверь, и показалось улыбающееся лицо: «С Рождеством, отец Браун. Завтра вы уезжаете вместе с нами!» Это был полковник Келли, военный помощник госсекретаря. Я тоже поздравил его, пожал руку и продолжил облачаться, чтобы выйти к алтарю и начать служить первую из трех рождественских Месс. После чтения рождественского отрывка из Евангелия я попрощался с моими прихожанами и с русскими верующими. С этого времени моя ситуация начала меняться: я получил спасающий жизнь рождественский подарок, хотя мое сердце наполнялось сожалением, что я покидаю свою паству. Я мысленно благодарил Господа за его доброту. Мысленно я благодарил Бога, что больше мне не надо опасаться за свою безопасность, хотя я еще не выскользнул из лап НКВД.

Днем того же рождественского дня меня посетил капитан Клет Китинг, командир корабля С-54 Skymaster, прилетевший из Вашингтона со своей командой. Очень приятно было услышать от него: «С Рождеством, отец Браун, я слышал, что вы собираетесь домой вместе с нами. У вас есть багаж?» У меня был сундук еще со времен моей учебы в колледже, второй сундук с книгами, моя русско-английская пишущая машинка «Смит-Корона» и чемодан. Я объяснил, что не собирался брать в самолет весь этот багаж, его можно отправить морем; с собой я мог бы взять самые необходимые вещи. Капитан Китинг сразу ответил: «Вы достойно прожили здесь много времени, и мы хотим помочь вам». Меня только попросили написать мою фамилию на багаже, который забрали в тот же день.

Затем капитан спросил: «Ваш паспорт готов?» Он взял его, сказав: «Мы положим его вместе с нашими официальными паспортами и посмотрим, что будет». Конференция еще продолжалась, но отъезд был назначен на 8:30 следующего утра. Предполагалось, что я не буду ложиться, буду наготове в ожидании звонка из посольства США и что за мной пришлют машину. В 4:30 утра мне сказали, что я могу немного поспать, но из предосторожности не должен выходить из дома. Утром 27 декабря советник посольства передал, что за мной заедут в 7:30. Отпевание в церкви помешало отцу Лабержу проводить меня в аэропорт. Я попрощался с ним дома, дал моей верной экономке последнее благословение, потрепал моего верного пса Пакса и пошел к ожидающему меня автомобилю.