И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Американский посланник был также принят кремлевским религиозным инспектором православных церквей Г. Г. Карповым и не православных — И. В. Полянским. Полученная им информация была очень впечатляющей, как и хотел Кремль. Визитер посещал религиозные церемонии в некоторых оставшихся открытыми церквях, заполненных толпами верующих. Ему ничего не говорили об огромном количестве закрытых церквей. Все антирелигиозные музеи были закрыты. Он не знал, что церкви, которые сейчас называются «соборами», стали ими только недавно [190] Очевидно, имеются в виду патриарший Богоявленский кафедральный собор в Елохово в Москве и взорванный храм Христа Спасителя. — Прим. сост. , так как настоящие соборы были взорваны Советами в мирное время! Он слушал хоры, видел изумительно расшитые одежды духовенства и приходил в экстатический восторг!

Американский визитер был приведен в нужную кондицию вследствие того, что увидел и услышал через переводчика. Но в Москве был еще один священник — единственный в своем роде на всю страну, — который не был приглашен на те встречи, и это был я. И хотя посланник посетил церковь Святого Людовика, он пришел в нее не для того, чтобы поговорить со мной. Но я получил приглашение встретиться с ним в Спасо-Хаусе. На той встрече, продлившейся два часа, больше никого не было. Я не знаю, что ему рассказали обо мне и был ли он предупрежден о моей «предубежденности» против режима. Имел ли он намерение убедиться в моем психическом состоянии? Или ему нужны были объективные выводы о реальной религиозной ситуации, исходящие от того, кто ничего не скрывал, но многое знал?

Я, конечно, не задавал ему этих вопросов, и моя беседа с ним велась в направлении, заданном им самим. В самом начале он сказал, что в Ялте лично Сталин попросил президента Рузвельта о моем отзыве из страны. По его словам, президент ответил на это: «Отец Браун находится в России и останется в России». Почему он сказал мне это? Может быть, сообщение факта, что мое имя было упомянуто двумя выдающимися людьми, было своего рода доверием? Мой собеседник поспешил объяснить, что реакция президента Рузвельта на требование Сталина была определенно негативной. Он уверил, что я могу не волноваться за продолжение моего священнического долга. Он спросил мое мнение об общей ситуации с религией.

Я кратко изложил ему мои взгляды на резко изменившуюся, но хитро рассчитанную новую религиозную политику Кремля. Я настаивал на том печальном факте, что вера вообще и православная религия в частности до нашествия вермахта находилась в состоянии агонии. Я подчеркнул, что Церковь и верующие в высшей степени нуждались в освобождении от религиозных притеснений до начала Второй мировой войны. Все, что я говорил, было полной противоположностью тому, что посланник услышал из уст внезапно освобожденных и ставших необычайно влиятельными представителей всех религий, кроме католической.

То, что я говорил, ему было неприятно слышать. Разве я мог быть прав, единственный, кто говорил такие вещи? У меня создалось впечатление, что посланец Белого дома не хотел слышать правду. Ему не хотелось разрушать прекрасные впечатления, полученные в Москве, которые он собирался везти домой. Что касается состояния католичества, мне было больно сообщить ему о практически полном его уничтожении. Три большие епархии были полностью разрушены, во всей России не осталось ни одного епископа, ни одного священника, ни одной семинарии для обучения духовных лиц. После того как я представил ему печальную, но правдивую картину, я вовсе не удивился, когда он спросил меня: «На что вы жалуетесь? Ведь ваша церковь работает?»

А то, что церковь Святого Людовика осталась единственной во всей стране из 1500 церквей латинского обряда, не произвело на него никакого впечатления. По возвращении в США он может доложить, что в России действуют католические церкви. Заявление будет правдивым и особенно ценным, поскольку исходит от свидетеля, видевшего все своими глазами. Похожее заявление было сделано Лозовским во время переговоров о ленд-лизе с миссией Бивербука — Гарримана в сентябре 1941 года. Единственным, чего США добились от СССР в вопросе религии, было заявление, опубликованное Лозовским, представившее названия вероисповеданий, существующих в Советском Союзе. Четыре года спустя нельзя было отрицать, что фантастический взлет престижа СССР в конце войны внес свой вклад в сотрудничество с Большой Ложью.