Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

Для характеристики прав и обязанностей служилых князей можно привлечь докончание 1459 г. новосильского и одоевского князя Ивана Юрьевича и его братаничей Федора и Василия Михайловичей с великим князем литовским Казимиром. [806] На основании упоминания о том, что в разрядах 20-х годов XVI в. Горбатые, Микулинский и И. Д. Пенков писались «впереди некоторых бояр, но без боярского звания», С. О. Шмидт склонен («видимо», «возможно») отнести их к числу слуг (Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. М., 1973. С. 279). Однако автор ссылается лишь на «Указатель к разрядам», тогда как проверка по тексту памятника не подтвердила его наблюдений. Княжата прежде всего обязывались верно служить Казимиру и его детям и вообще тем, «хто будет великим князем на Литовской земли». Они отныне будут в «воли Казимирове», в частности будут его союзниками в борьбе с литовскими врагами. В свою очередь, Казимир обязывался их «боронити». Великий князь литовский объявлялся сюзереном Ивана Юрьевича и его братаничей. Без его воли они не могли впредь вступать ни с кем в договорные отношения. Сам же Казимир обязывался «не вступаться» в новосильские и Одоевские земли даже после смерти кн. Ивана и его братаничей. Суд по спорным вопросам должен быть совместный — великого князя и княжат-слуг.

Очень важно было то, что земли княжат-слуг не должны ни в каком случае выходить из-под великокняжеского суверенитета (даже в случае, если у княжат не будет «отрода», т. е. при выморочности владений).

Все эти порядки были близки к тем, которые устанавливались по докончаниям русских великих князей с их удельными братьями, ибо они также своими корнями уходили в права аристократии периода феодальной раздробленности. Но были и существенные отличия. О них мы частично говорили выше. В договоре Василия III с его братом Юрием 1531 г. последний обязывался «князей... служебных с вотчинами не приимати». [807] ДДГ. № 101. С. 417. Следовательно, удельные князья (каким был Юрий) считались рангом выше служебных. В частности, ни о каком «сместном» суде с великим князем в договоре 1531 г. не говорилось: удельный князь был полным хозяином в делах, касающихся его подданных. С. М. Каштанов показал, что кн. Ф. М. Мстиславский в 1533 г. был уже лишен даже права собирать дань со своих земель, позднее он снова (в 1538 г.) его присвоил. [808] Каштанов С. М. Дипломатика как специальная историческая дисциплина // Вопр. истории. 1965. № 1. С. 43.

Великий князь брал на себя ведение всех внешнеполитических сношений, связанных с интересами служилых князей. Когда в декабре 1518 г. с ним заключил договор Мухаммед-Гирей, то в «шерть» был вставлен пункт с обязательством крымского царя не воевать земель «князей, которые тебе (Василию III. — А. 3.) служат и твоим детям — князь Василей Шемячичь и князи Трубецкие». [809] Сб. РИО. Т. 95. С. 659.

Служилые князья в первой трети XVI в. не составляли единой, сплоченной корпорации. Так, среди них выделялись князья Василий Шемячич, владевший громадным Новгород-Северским княжеством, и Семен и Василий Стародубские, занимавшие переходное место между служилыми и удельными князьями. Формально числясь «слугами», они по существу считались как бы патронами северских княжат, часто находившихся во время войн на Юге и Западе под их командованием. На войну они ходили иногда обособленно, со своими войсками («Воротынские князи своим полком»). [810] РК. С. 27. По существу же их владения по размерам и военно-политическому значению мало чем уступали уделам, да и формально они принадлежали к князьям московского дома. Оба они имели и земли в центре страны, но эти их «уделы» были крайне незначительны.

Следующее место в иерархии служилых князей занимали Бельские, Глинские и Мстиславские. Прежде всего, в отличие от Трубецких и Одоевских они были связаны родственными узами с Василием III, правда по женской линии. Они получили земли в «жалование», причем в центральных районах страны (они перешли на Русь без вотчин), а Трубецкие и Одоевские сохраняли корпоративные связи на местах.

Естественно, что первые были более привязаны к великокняжеской власти, которая им и платила своим преимущественным вниманием. Промежуточное положение между этими группами занимали Воротынские: им земли были пожалованы великим князем, но в районах их старинных вотчин.

В распоряжении московского правительства было много средств, обеспечивших в конечном счете полное включение служилых князей в состав представителей старомосковской аристократии, но этот процесс растянулся на всю первую половину XVI в. К числу использовавшихся средств относилась замена старых владений «слуг» новыми, где связи с землевладельцами у служилых княжат не были столь прочными. Позднее стала практиковаться раздача слугам земель не в «вотчину», а только в «кормление». Частое привлечение слуг на военную службу способствовало ликвидаций у них элементов политической обособленности. Участие в полках служилых князей московских воевод ставило первых под бдительный контроль центра. Опалы, которым подвергались все крупнейшие князья-слуги (В. Шемячич, В. Можайский, Стародубские, Ф. Мстиславский, М. Глинский, И. Бельский, И. Воротынский), все более и более ограничивали их власть, после того как немилость великого князя проходила. Поручные записи также закрепляли узы, подчинявшие «слуг» воле монарха. Наконец, браки северских князей с представительницами старомосковской знати также содействовали слиянию различных аристократических прослоек русского общества конца XV—первой трети XVI в. в единую массу.