Константин Соколов - Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

И собрание было уже организованным, по повесткам, разосланным по всем деревням. В то же время есть основания утверждать, что его подготовка началась как минимум на день раньше, более того, объявления направлялись в другие волости и в уезд. Уездный исполком знал об общеволостном собрании уже 16-го числа и запрашивал губернский военкомат о законности проекта постановления [241].

18-го числа в волость приехали секретарь уездного комитета большевиков Дулов, военком Плечиков и заведующий информационно-инструкторским отделом Гарлин. Им-то и досталась основная доля крестьянской ненависти, тем более что Дулов тоже не нашел ничего лучше, как явиться в деревню в галстуке. Там их встретила толпа из как минимум двух-трех тысяч человек. Первым приехал Дулов, его сразу схватили, обыскали, отобрали оружие и документы, избили до такой степени, что потом отливали водой, а когда очнулся – заперли в сарай и снова пошли на собрание. Когда показались Плечиков с Гарлиным, их приняли за разведку отряда и стали разбегаться. Понятно, что о подготовке к вооруженному сопротивлению речи не шло. Но когда крестьяне увидели, что приехали только два человека, то попытались захватить и их. При этом кричали: «Едут грабить, шарлатаны, разбойники». Военкома схватили и тоже избили, в том числе камнями и палками, второму удалось ускакать, хотя за ним гнались, но догнать не смогли. Но, опасаясь последствий, обоих решили выпустить, вернув оружие и бумаги, и даже разрешили председателю волисполкома напоить их чаем. При этом от Плечикова потребовали гарантий, что не будет арестов и карательных отрядов, которую он немедленно и дал. Удивительно, но крестьяне продолжали на слово верить коммунистам. А Дулов в своем отчете сделал однозначный вывод – «гуманность» советской власти к крестьянам недопустима, нужно вернуться к комбедовским методам [242].

После того как крестьяне разобрались со своими обидчиками, они вернулись к рассмотрению тех вопросов, ради которых собрались. И приняли резолюцию, которую можно считать квинтэссенцией настроений в деревне в середине 1919 года. Этот документ стоит того, чтобы привести его целиком:

«Протокол Чрезвычайного общего собрания граждан Флоровской волости, состоявшегося 18-го июня 1919 года, в присутствии пяти тысяч человек.

Граждане Флоровской волости 18-го июня 1919 года

Дер. Трестино» [243]

Нужны ли здесь комментарии? По сути, власти было сказано, что народ не принимает ее методы правления и не согласен ни с одним из пунктов коммунистической доктрины. Видимо, не веря, что будет выполнен пункт 8 резолюции, народ сам стал ее распространять по уезду. Даже волостные съезды советов принимали аналогичные решения [244].

В ответ уже 20 июня за подписью всех руководителей уезда выпускается листовка, в которой даже название волости печатается неправильно. Виновниками в том, что крестьяне сбиты со светлого пути, указуемого советской властью, были объявлены кулаки. А потому всех распространителей резолюции приказали немедленно арестовывать, а сопротивляющихся – расстреливать на месте (!). Прекрасный ответ на требование прекратить казни без суда и следствия. Да, и волисполкомы, которые вздумают не арестовывать и не расстреливать, будут сами арестованы в полном составе. Ну и черным по белому о том, что не стоит надеяться ни на какие изменения к лучшему: «Калязин не допустит неподчинения и противодействия Советской власти и все виновные понесут заслуженную кару без всякого снисхождения (…). Контрреволюция будет подавлена беспощадно вооруженной силой» [245].

Неизвестно, как далеко в своей борьбе с контрреволюцией зашли бы калязинские большевики, но тут в уезд приехала комиссия Сосновского, которая и отправилась в волость. Агитационная демагогия смогла успокоить крестьян, они согласились выдавать дезертиров, но чтобы не было преследования семей. Но голосовать за поддержку текущей политики никто не стал. Зато народ повелся на обещание ходатайствовать перед центром об отмене мобилизации лошадей и согласился провести учет. Старый волисполком подал в отставку, новый еле выбрали, никто не хотел идти, даже просили прежний состав остаться, несмотря на все конфликты с уездом. В итоге 29 июня все же выбрали новый [246].