Константин Соколов - Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

До того как в начале лета власть повела на дезертиров решительное наступление, стычки с ними были редкими, факты организованного сопротивления отрядам по борьбе с дезертирством – единичными. Тем не менее и по весне случались интересные события, особенно когда попытки борьбы с дезертирством накладывались на поборы с крестьян. Посмотрим, что происходило в недалекой от Твери Тургиновской волости в марте 1919 года.

Местный волисполком, избранный в январе 1919 года, уже после завершения комбедовской эпохи, не рвался проводить в жизнь революционные декреты, отбирать у граждан по 5 фунтов с пуда муки за помол и собирать чрезвычайный революционный налог. И уж тем более ловить дезертиров, среди которых даже у председателя волисполкома Ивана Чурасова был родной брат. А большевиков в совете вовсе не было.

Нельзя сказать, что местные коммунисты не пытались изменить ситуацию: описывали товары в счет чрезвычайного налога, пытались провести решение о его взимании только с кулаков. Но исполком на это не пошел и даже описанные товары не реквизировал и торговлю не национализировал. Вызванная из уезда специальная комиссия 28 февраля попыталась провести перевыборы совета, но крестьяне отказались. А потому с ним разобрались революционным путем: 4 марта в волость прибыл отряд по борьбе с дезертирством. К нему присоединились местные большевики, ну и свергли исполком. Как и положено, выборов проводить не стали, а то ведь граждане выберут не тех, кого надо, даже бедноту не собирали, а создали на следующий день военно-революционный комитет, а заодно объявили в волости осадное положение (даже губревтрибунал позже признавал, что в этом не было никакой необходимости).

Но что же делал ВРК? А ничего, целый месяц только тряс крестьян с помощью вооруженной им бедноты на предмет выдачи дезертиров. При этом у семей дезертиров изъяли лошадей, а арестованных в основном… оставляли на месте. Бездействие по изъятию чрезвычайного налога объясняли отсутствием сил и неподчинением граждан [232].

Вскоре создали отряд и отправили по соседним волостям – Ильинской, Беле-Архиерейской и Быковской. Там про его появление знали, большинство дезертиров скрылись. При этом в Ильинской волости обнаружилась организация зеленых. Они окружили избу, в которой находился командир отряда Елисеев. Но у самих, видимо, не было ораторов, и они попросили руководителя местного культурно-просветительского кружка Макара Жукова поговорить с красноармейцами. Тот не отказался, даже выкурил с ними по папироске, но твердо попросил убираться и больше по ночам не ездить, пообещав на следующий день явку всей организации на переговоры. При этом зашел разговор о причинах дезертирства, и Жуков сказал очень правильную фразу: «Товарищ, да ведь плохо кормят солдат и плохо одевают, если б хорошо кормили и одевали, то, наверное, никто бы не побежал, ведь при Николае они все служили».

6 марта в Ильинском собрался митинг в семьсот человек, на котором даже президиум был из дезертиров, и постановили 15 мая всем сдаться и отправиться в Тверь, хотя первоначально просили месяц для улаживания дел [233]. Такие приемы дезертиры использовали часто, не собираясь выполнять принятых решений, а чтобы их просто на какое-то время оставили в покое. И действительно, в Ильинской волости больше почти никого не задерживали, а вот в Быковской было арестовано 128 человек [234].

Но пока шла борьба с дезертирами, сбор налога буксовал по-прежнему (а его должны были отправить в помощь голодающим). Тогда 28 марта на собрании этих самых голодающих было решено создать отряд и комиссию, потребовать от жителей внести пятифунтовый сбор добровольно. Дураков в волости не оказалось. И 30 марта реввоенсовет созрел до решительных действий: решил арестовать председателя исполкома и заведующего земотделом и прямо на базаре начал описывать хлеб. Понятно, что торгующие и покупатели стали разбегаться, тогда отряд открыл стрельбу в воздух. Гражданам волости очень не понравились такие действия, с чего и началось выступление.

По набату в Тургинове собралась серьезная толпа, местный отряд побросал винтовки и разбежался. Члены реввоенсовета тоже бежали, преследуемые крестьянами, несколько коммунистов и их родственников были избиты, в их домах проведены обыски, повстанцы повредили телеграфную связь, а на ночь выставили сторожевые посты.

Местные большевики даже не пытались искать поддержки в соседних волостях – ячейки везде были крохотными, и ходили слухи, что коммунистов будут «скидывать» повсеместно. 31 марта прошло волостное собрание, на котором так и не решили, какая власть лучше – то ли советская, то ли Учредительное собрание. Отряд чекистов с пулеметами из Твери, который был затребован местными большевиками из соседних волостей, разогнал собравшихся (интересно, что реввоенсоветовцы сразу запрашивали отряд, но телеграфист отказался посылать телеграмму без разрешения жителей). Также в волость позже пришли отряды милиции и даже коммунистический из Московской губернии [235].