Константин Соколов - Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

После этого пошли и другие выступающие: при советской власти очень трудно жить, нельзя говорить о своих нуждах, сразу грозят стенкой. Крестьянство несет все тяготы, а городские рабочие бездельничают, получают громадные оклады. В Кимрах давали по 2,5 аршина мануфактуры, а нам по 9 вершков плохой. А получили по 3,5 аршина спекулянты, в том числе комиссары и советские служащие. Крестьяне говорили то, что советские работники не могли принять: «Все зло от того, что нет свободы провоза и свободы торговли».

Вдоволь накричавшись и ограничившись угрозами побить агитаторов, граждане разошлись. Занятно, что сами агитаторы признавали, что жалобы на самоуправство и беспредел местных советских работников и коммунистов поступают отовсюду, а иные комиссары по отношению к населению превосходят прежних чиновников. И при этом очень характерный момент: раз масса была безоружна и ни на кого не напали, то и вреда советской власти нет [217].

Мелкие выступления в апреле – мае также зафиксированы в Становской волости Ржевского уезда (толпой разграблен ссыпной пункт), в Лугининской волости Вышневолоцкого уезда (на продовольственной почве, арестовано восемьдесят человек), в Братковской волости Старицкого уезда из-за изъятия 5 фунтов арестовано три человека [218].

В целом по губернии как будто наступило затишье, что дало основание председателю ГубЧК Виноградову в докладе на заседании губисполкома 30 мая говорить о том, что вся буржуазия раздавлена и ждать выступлений с ее стороны не приходится (притом что таковых и не было), а если и будут отдельные вспышки, то только в деревнях на почве голода [219]. Ошибался главный губернский чекист, не видя угроз ни из городов, ни от дезертиров. А они реализовались буквально в течение пары-тройки недель, о чем речь пойдет дальше.

А пока расскажу о том, что происходило в Поречской и Чижевской волостях Бежецкого уезда, где, как помним, власть была передана революционным товарищам под руководством недобитых местных анархистов во главе с неким Лешим. Два месяца эти отряды гуляли на всю катушку, под видом взыскания контрибуций грабили крестьян, порой выгребая все продукты подчистую. Доходило дело до порок и даже самочинных расстрелов. Сколько бы продолжалась эта вакханалия – неизвестно, но тут советская власть решила дружить со средним крестьянством, а чтобы проверять эту дружбу, направила эмиссаров на места. В Тверской губернии им был редактор газеты «Беднота» Сосновский. Что он тут натворил и чем его деятельность закончилась – тема для отдельного рассказа. В данном же случае его вмешательство пошло крестьянам на пользу – по телеграмме самого товарища Калинина в середине апреля анархистов арестовали, отряды разогнали, а в уезде устроили большую ревизию всего и вся [220]. И народ был готов в ноги кланяться советской власти. Правда, далеко не везде. Совсем скоро губернию захлестнула самая мощная волна восстаний и забастовок.

Весной 1919 года власть хоть время от времени и беспокоила дезертиров, но это были разовые, несогласованные акции, зачастую без применения силы, когда деревенских парней пытались заставить добровольно вернуться в части. Понятно, что особого успеха это не имело, но и поводов для выступлений и восстаний у зеленых не было. Да и организации их только складывались.

Тем не менее в апреле – мае зафиксирован целый ряд вспышек, которые произошли в тех уездах, которые позже были охвачены восстаниями.

В середине апреля в Раевской и Лугининской волостях Вышневолоцкого уезда около ста дезертиров захватили волисполкомы и похитили оружие (семь винтовок, два револьвера и две гранаты). Местный военкомат не решился использовать только свои силы, вызвал отряд из Рыбинска в триста человек. Но дезертиры благоразумно боя не приняли и разбежались по лесам. Арестовано было всего двенадцать человек [221].

Серьезнее были события в начале мая в районе Спировской, Выдропужской и Домославской волостей. В апреле здесь стали скапливаться дезертиры, бежавшие из Зубцовского гарнизона из-за плохого питания (вместо 1 фунта хлеба в день выдавали только треть, да и то не всегда, приварка зачастую вообще не было), красноармейцы были даже вынуждены просить милостыню по деревням. 26 апреля в Домославской волости дезертиры и поддержавшие их крестьяне ворвались на заседание местной большевистской ячейки. Избили тех, кто не успел выпрыгнуть в окна, разгромили коммунистический клуб. На следующий день пытались захватить совет и ссыпной пункт, но, поскольку из-за праздника все было закрыто, двери решили не ломать, а собраться уже 29-го числа, о чем сообщили в соседние волости.