Константин Соколов - Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

А во Ржевском уезде, в Толстиковской волости, 8 марта агитаторы, явившиеся с договорами об отделении церкви от государства, в одном погосте были посланы, а в другом избиты. После чего уком партии постановил провести в волостях целый ряд воспитательных бесед [208].

В Тверском уезде, в Никольской волости, 30 марта волостной совет решил собрать по два человека от каждого села, чтобы оформить решение о передаче книг записи рождения, крещения (!) и похорон в свое ведение. В этот день местный священник Рождественский после службы, на которой было до четырехсот человек, сообщил эту новость прихожанам. Что в ответ стал кричать народ? Послушайте: «Не надо нам никаких советов», «Церковь мы не отдадим», «Пойдемте к совету, подожжем его». И пошли. На уговоры местных служащих и товарища Склизкова (того самого, чье имя до сих пор носит одна из улиц в Твери) не поддались, а пустили в ход кулаки. Попало и Склизкову, а местному председателю Кустову разбили лицо в кровь. Били и местных коммунистов. После чего народ успокоился и потребовал выпустить семь арестованных за неуплату чрезвычайного налога, что и было испуганными совслужащими сделано.

Но расходиться крестьяне и не подумали, толпа росла, стали требовать переизбрания волостного совета и даже выбрали председателем собрания священника. Правда, ничего не решили и беспрепятственно отпустили Склизкова в Тверь, хотя последний обещал прислать отряд с пулеметами. И прислал. Совет, понятное дело, восстановили, а на волость наложили десятитысячную контрибуцию. Неизвестно почему, но на съезде сельских советов в Никольском 6 апреля основными инициаторами выступления объявили дезертиров [209]. Про их организацию в волости в это время ничего не известно, очевидно, их просто было немало в селе, как, впрочем, и везде в то время.

А в начале апреля выступления против антицерковной политики пошли одно за другим. 7 апреля в Филипповской волости Бежецкого уезда на общем собрании прихожан в селе Бежецы были избиты представители волостного совета, разъяснявшие положения Декрета об отделении церкви от государства и собиравшиеся принимать церковное имущество. Выступление было ликвидировано местной милицией, арестовано четыре человека. 9 апреля в Рождественской волости Корчевского уезда отмечалось волнение на религиозной почве, для подавления которого были высланы агитаторы с отрядом. Часть участников движения оштрафовали, часть арестовали и отправили в уездный центр. В Кузнецовской волости Вышневолоцкого уезда также было зафиксировано столкновение на религиозной почве – сначала на общем собрании обсуждали продовольственный вопрос и даже решили послать ходоков в центр, а потом стали задавать вопросы, почему выносят иконы из исполкома. Закончилось тем, что местных коммунистов и исполкомовцев избили, те разбежались и запросили помощь из уезда. Прибывшему отряду применять оружие не пришлось. Было арестовано двенадцать человек [210].

В Домославской волости Вышневолоцкого уезда «крестьяне потребовали повестить в школе иконы с угрозой для учащих, в случае неисполнения их требования, то крестьяне сами повесили иконы в школе, а также отказались от подписания договоров по передаче церковного имущества группам верующих с угрозами по адресу представителей местного Совдепа, командированных для заключения договоров с верующими» [211].

Хватает и обрывочных сведений о выступлениях и конфликтах. Например, в марте в Могочской волости был конфликт с продотрядом из Красного Холма, который закончился разгоном волисполкома и созданием реввоенсовета. Из-за чего был конфликт, почему дело было предано в ревтрибунал – неизвестно [212]. Или 25 марта на 60 верст вокруг Осташкова ввели осадное положение. Почему – тоже выяснить не удалось [213]. Лишнее подтверждение тому, что известные выступления и восстания – только часть большого крестьянского движения против власти.

Ну и ладно бы только впроголодь заставляла власть жить деревню да вековые устои рушила. Но ведь на основу хозяйства стала покушаться – на лошадей. Дескать, стране лошади нужнее, потому и ввели всеобщую подводную повинность. Надо государству чего-то куда-то везти, тот же отобранный у тебя хлеб – ты его и вези. А еще ведь был и чрезвычайный революционный налог…

В конце марта в Кашинском уезде недовольство этой новой повинностью вылилось в то, что в Матвеевской волости все жители до единого отказались предоставлять подводы. Агитация членов уездного исполкома результатов не дала. 26 марта уездная власть созвала собрание председателей сельсоветов, но на него пришло около полутора тысяч человек, которые избили кашинских агитаторов, пытавшихся арестовать девятерых «зачинщиков». А в ответ на их выстрелы из револьверов из толпы тоже открыли стрельбу. После чего совслужащие спешно ретировались. А народ разгромил помещение исполкома, порвал бумаги, да и прихватил двадцать девять винтовок (по другим данным – тридцать четыре).