Андрей Кондрико - Система казачьего самоуправления в рамках российской государственности на примере Запорожской Сечи в середине XVII – конце XVIII вв.

Важное значение имел и институт побратимства как остаток сохранявшейся в Запорожье православной воинской традиции, практически исчезнувший в России к XVIII в.

«Никогда ни один раскол не закрался в ее исповедание» [172], – писали о Сечи церковные историки. Богослужение в Коше совершалось постоянно каждый день по монашескому чину. В XVII в. запорожцы возглавили вооруженную борьбу против Унии. Военные акции против Крыма и Турции проходили под лозунгом священной борьбы с мусульманами. Некоторые западные историки рассматривали борьбу запорожцев с мусульманскими странами как своеобразный крестовый поход [173]. Католики же в целях крестового похода создали ряд военно-монашеских рыцарских орденов, например, тамплиеров (храмовников), госпитальеров и др.

Рядом историков отмечались особенности управления Запорожской церковью [174]. Но эти особенности обуславливались положением самой Сечи. Будучи выборным главою монашеско-рыцарской общины, кошевой обладал и духовной властью. Поэтому любой служитель мог быть немедленно удален из Коша и заменен более подходящим.

Обычаи и церемонии в Запорожской Сечи сопоставимы с монастырско-орденскими порядками. Торжественно справлялись православные праздники. Казаки строго соблюдали посты, предпочитали мясной пищи рыбную, часто совершали пожертвования, тайно выкупали православных из плена и неволи, чтобы избежать благодарности. Также в мирное время два раза в году запорожцы отправлялись по святым местам и ближайшим монастырским обителям [175]. Исполнение традиций обеспечивалось жестокой системой наказаний.

Архидиакон Павел Алеппский, посетивший Украину со своим отцом Антиохийским патриархом в середине XVII в., приводит следующее свидетельство: «…на дверях каждой из казацких церквей бывает железная цепь, вроде той цепи, которую налагают на шею пленникам. Всякому кто приходит на рассвете после звона, вешают эту цепь на целый день, и он остается распятым на дверном створе, не имея возможности шевельнуться. Это его епитимия» [176]. Он так же отмечал еще один интересный момент, связанный с Запорожской Сечью, ярко характеризующий сечевиков: «Тут они построили большую неприступную крепость, в которой стали селиться храбрые юноши из чужеземцев, но без женщин…» [177]. Это указывает на то, что в среде запорожцев иностранцы не были редкостью и на то, что многие из них принимали православную веру.

Тем не менее, существует немало утверждений негативного характера о религиозности запорожских казаков. Это объясняется, прежде всего, политикой окружавших Сечь стран, особенно католических, которым выгодно было распускать такие слухи. Кроме того, для простого населения, многие обычаи и поступки запорожцев могли казаться кощунственными. Таким образом, запорожцы сами давали повод для таких толков. Одновременно отсутствие в жизни казака корыстных устремлений объясняло изображение ее народным творчеством тяжелой, наполненной трагизма, но вместе с тем благородной и почетной.

Рыцарское нестяжание запорожцев проявлялось в «опановании» награбленного добра и искрометном проматывании личной доли. Стремление к богатству «нимало не уважалось», а от искусства «не собирать сокровищ на земле» зависел престиж сечевика [178].

Д. И. Эварницкий точно подметил, что «в основе характера казака лежала всегда двойственность…» [179]. Это и власть без наследования, и свобода без порабощения, и война без пощады и желания выжить, и разбой без корыстолюбия. Такие воззрения запорожцев находили аналогию в духовно-нравственном эталоне православия и обуславливали создание альтернативного общества в сравнении с соседними странами.

Важным, сближающим Запорожскую Сечь и западные военно-монашеские ордены, моментом является их устройство в форме «государства в государстве». Также они, зачастую, были оппозиционны правительствам тех стран, на территории которых располагались. Таким образом, сходна и участь многих военно-монашеских орденов с участью Сечи.

В период Новой Сечи запорожское казачество утратило конкретные условия, которые были необходимы для проявления принципов, характерных для духовно-рыцарского ордена. Вернувшись из Крыма, Кошу пришлось действовать в новых обстоятельствах. Его военная политика стала полностью зависима от Российской империи. Запорожская старшина превращалась в замкнутый класс землевладельцев. Массовый переход населения Украины в казаки 1640—1650-х гг. создал устойчивую тенденцию прихода в Запорожье людей, искавших не реализацию своего духовного и воинского призвания, а менее тяжелых условий труда, материального довольства. Стойко увеличивалось число женатых казаков, умножались торговые операции, число постоялых дворов, питейных заведений. Зажиточные запорожцы для дополнительного обогащения стали заниматься ростовщичеством. «Молодики», бывшие ранее оруженосцами при опытных товарищах, становились наполовину работниками, наполовину армией наемников [180].