Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1

Отсюда начался целый ряд нападений на Истису, закончившийся указанным нами боем 1854-го года, когда политические и военные в то время обстоятельства в целой Европе уж не в меру одушевили Шамиля.

Из числа нападений описываемого нами года более или менее были следующие: четвертого июня Эски явился против Истису со значительною партиею и с одним орудием и атаковал его. На помощь гарнизону и жителям быстро подскочил полковник Бакланов и прогнал его; десятого июня нападение повторилось вновь, но было отбито нашею колонною, рубившею лес близ Истису; двадцать четвертого июня – тоже в этом роде, двенадцатого июля – опять такое же нападение. Вообще, Эски, поклявшийся во что бы ни стало доконать Истису, пользовался каждым удобным случаем нанести ему какой бы то ни было вред, – и каждый раз отступал с потерею и с неудачею, потому что, как мы заметили выше, Бакланов тотчас вырастал перед ним словно из земли.

Опыт показал Шамилю и его наибу, что всех этих явлений, в виде частных нападений, недостаточно; а нужно придумать что-нибудь такое, вроде дамоклова меча, что сидело или висело бы всегда и постоянно на шее у Истису. И вот, надумавшись вдоволь, они изобрели штуку весьма неглупую —

поставить в противодействие аулу и укреплению Истису аул Гурдали, заселить его самыми отчаянными, разбойничьими головами и поручить им непрерывные тревога и нападения не только на ненавистных истисуйцев, но и на окрестные, нам покорные, места. Кликнули клич – и аул Гурдали быстро наполнился отпетыми мюридами, помилованными Шамилем для этой цели преступниками и тому подобным сбродом. Действительно, притон и деятели его оказались хоть куда, так что сердца Шамиля и его главнейшего сподвижника трепетали от радости, смотря на эти исчадия ада, на этих рыцарей смерти, разбоя, преступлений.

С той минуты истисуйцам, а за ними отчасти и нам, становилось совсем неудобно. Барятинский подумал и решил, что необходимо вырвать с корнем это гурдалинское гнездо – иначе не будет никогда покоя в той стороне. Пока же эта мысль была приведена в исполнение, заведующий левым флангом счел нелишним принять меры к обессилению и разорению неприятеля на иных пунктах; Гурдали же оставить, так сказать, на закуску – в числе некоторых других, ему подобных, мест.

К этому решению побуждала князя Барятинского необходимость воспользоваться благоприятным временем, чтобы нанести горцам наиболее чувствительный вред внутри их собственной земли, у них в доме, посредством уничтожения уже готовых и частью скошенных трав, истребления дозревавшего хлеба и всякого рода посевов.

Началось с Гойты. Седьмого июля отправился туда командующий войсками в кр. Воздвиженской, полковник Ляшенко, с двумя батальонами пехоты, четырьмя сотнями казаков и четырьмя орудиями. В верховьях Гойты, частью уже нам известных, колонна нашла богатые посевы кукурузы и проса, охватывавшие собою обширное пространство. Быстро уничтожив их в тот же день, она возвратилась домой без всякой потери, Через двадцать дней, именно двадцать седьмого июля, полковник Ляшенко предпринял второй набег на шалинскую поляну – для уничтожения запасов сена. В состав командуемой им колонны входили два с половиною батальона пехоты князя Воронцова полка, четыре сотни донского №19-го полка и шесть орудий легкой №5-го батареи 20-й артиллерийской бригады. К рассвету, на двадцать восьмое июля, войска были на месте и принялись за истребление, действительно, богатых запасов сена: поляна была покрыта сотнями стогов. Тотчас явился и неприятель, который открыл по нас огонь из орудия. Под прикрытием нашей артиллерии, которая держала горцев в приличном отдалении, войска продолжали свое дело. К полудню все пространство, занятое стогами сена, покрылось густым дымом, доказывавшим, что сеном этим горцы более не воспользуются. Затем, началось отступление. Тут только чеченцы, благодаря закрывавшему их от нас дыму, налегли на арьергард; но несколько картечных выстрелов быстро отбросили их в пространство.

В этот день колонна полковника Ляшенки уже не возвращалась в Воздвиженскую, а ночевала на Шавдоне. Утром, 29-го июля, она выступила по направлению к аулу Белгатою, влево от шалинского окопа, и, найдя там такие же запасы сена, как и накануне, истребила их до последнего стебелька.

В эти два дня у нас убит один и ранено пять нижних чинов.

Тот ошибется, кто подумает, что только ради сена мы принесли эту, хотя и незначительную, жертву, не уравновешиваемую, по-видимому, даже и полумиллионом стогов. Нет, не сено здесь играло роль, а те значительные конные партии тавлинцев, которые зимою могли быть приведены сюда Шамилем, равно и вся чеченская кавалерия, для которой, по приказанию имама, приготовлялись эти запасы.