Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Горячий сторонник предложения Клея, Тримбл не ограничил свою агитацию стенами Конгресса. В личной беседе он даже пытался убедить Адамса, что у него есть только один путь стать популярным на Западе – признать независимость Латинской Америки и присоединить Техас [830].

Глава Комитета по международным делам Уильям Лаундс (Южная Каролина) не считал присоединение Техаса невозможным. Однако, он, с одной стороны, возражал против голословных, по его мнению, утверждений Клея об «относительной ценности территории» почти не исследованного Техаса в сравнении с Флоридой. С другой стороны, политик подчеркивал, что «если мы обладаем справедливыми притязаниями на эту область… то в нашей власти всегда будет находиться претворение их в жизнь. Судьба области, располагающейся между нами и Мексикой, всегда будет по существу зависеть… от американских интересов». Флорида же, по мнению председателя комитета, вполне может остаться за Испанией, если Мексика завоюет независимость. Тогда присоединение Флориды станет возможным лишь в результате войны с Испанией [831].

Неумеренное восхваление достоинств почти не изученного Техаса вызвало обоснованную иронию Ричарда Андерсона (Кентукки), который, как и Лаундс, справедливо сомневался в существовании на побережье Техаса прекрасного порта. Андерсон осуждал тех, кто в погоне за Техасом считает Флориду лишь «песчаной отмелью». Другой вопрос: принадлежал ли когда-либо Техас США? Андерсон доказывает, что Техас – это спорная территория, так как 1) Испания никогда не признавала американские права на него, 2) США никогда им не владели, 3) президент США в 1806 г. одобрил границу по реке Сабине. А судьба спорных границ должна, по мнению конгрессмена, решаться исполнительной властью, а не в стенах Палаты представителей [832].

В целом для аргументации обеих сторон характерна одна особенность. Сторонники оккупации Техаса полагали, что он, в отличие от Флориды, вполне может в дальнейшем «ускользнуть» от США. Те же, кто поддерживал официальный курс, подчеркивали, что как раз Флорида может оказаться за границей американских владений, а вот Техас «не уйдет». Общее мнение выразил представитель Теннесси Джон Рей: «…Конституция рассчитана на рост и расширение государства, а не на его умаление» [833].

Нелестные слова Клея и его сторонников в адрес Флориды не должны вводить в заблуждение. В конечном итоге одной из главных целей плана Клея, заключавшегося в оккупации Техаса и немедленном признании независимости Латинской Америки, было как раз укрепление позиций во Флориде [834].

Поскольку Клей в итоге не поставил свои «техасские» резолюции на голосование, невозможно сказать, как в целом отнеслись депутаты Палаты представителей к идее захвата этой провинции. Мы не знаем, как проголосовали бы конгрессмены Северо-Востока, но показательно, что ни один представитель этой секции не принял участия в дебатах [835]. Если это молчание и не было знаком согласия, оно, возможно, свидетельствует об определенной готовности признать южную экспансию, а значит, и неотвратимое ослабление своего влияния в Союзе.

Вторичная ратификация Трансконтинентального договора положила конец спорам об «уступке Техаса». Видимо, для четверых противников ратификации, в числе которых был и знаменитый представитель Миссури Томас Харт Бентон, камнем преткновения стал именно «техасский вопрос» [836]. Через пять дней, 24 февраля 1821 г., мятежный генерал Агустин де Итурбиде провозгласил план Игуала, требовавший независимости Мексики. 28 сентября победоносная хунта окончательно объявила о независимости страны. С тех пор Техас стал яблоком раздора в отношениях Соединенных Штатов уже не с Испанией, а с Мексикой.

В январе того же 1821 г. произошло куда менее заметное для современников событие, чье значение для будущего Техаса окажется неизмеримо выше любых парламентских дебатов или дипломатических переговоров. Разорившийся немолодой предприниматель из

Сент-Луиса Мозес Остин получил от губернатора Мартинеса право поселить в Техасе, на берегу реки Колорадо, 300 семей колонистов. По иронии истории, с разницей всего в несколько недель власти США, окончательно ратифицировав Трансконтинентальный договор, официально отказались от притязаний на Техас, – а власти Испании дали формальное разрешение на освоение этих земель североамериканскими гражданами.

Остин-старший умер, не успев воспользоваться привилегией, и дело отца с успехом продолжил сын Стивен, подтвердивший свое право у мексиканских властей: сперва у правившего с сентября 1821 г. Итурбиде («императора Агустина I»), а затем, после его свержения в 1823 г. в республиканском Конгрессе. Итак, Техас стал ареной не государственной, а «вольной» фермерской колонизации под руководством хитроумных дельцов. Вскоре начали завозить и негров-рабов, причем поток этот не прекратился и после окончательного запрета рабства в Мексике в 1829 г. Стивен Остин был лишь главным среди многих empresarios [837], получивших полномочия освоить те или иные территории мексиканского штата Техас-Коауила. За считанные годы североамериканские поселенцы превзошли количеством мексиканцев и индейцев. Джефферсон предсказывал Техасу будущее сахарной житницы США, Тримбл надеялся собирать урожаи кофе, но на деле главным занятием поселенцев стали скотоводство и – как повсюду на Юге – хлопководство (в последнем прав оказался Арчер).