Рафаэль Сэмсъ - Крейсерство Сэмтера и Алабамы

Не смотря на то, что мое судно горѣло въ двухъ мѣстахъ и угрожало каждую минуту сбросить насъ всѣхъ въ воду, не смотря на то, что въ машинѣ балансиръ и цилиндръ были перебиты и что машина по этому не могла болѣе дѣйствовать, я не переставалъ дѣйствовать артиллерiей, надѣясь, во первыхъ, на гибель Алабамы, а во вторыхъ, на то, что отрядъ нашъ у Гальвестона, находившiйся отъ насъ всего въ двадцативосьми миляхъ, услышитъ насъ.

Мнѣ скоро доложили, что одна бомба пробила Гаттерасъ у ватерлинiи, оторвала нѣсколько листовъ желѣза и что вода такъ быстро прибываетъ, что не возможно ее выкачать и что гибель парохода неминуема. Убѣдившись въ грустной истинѣ, и видя, что Алабама находится у меня на лѣвомъ крамболѣ, т. е. внѣ досягаемости моихъ выстрѣловъ, и готовиться дать по намъ продольный залпъ, я не считалъ себя въ правѣ безполезно жертвовать дорогими жизнями моихъ подчиненныхъ.

Чтобы не дать Гаттерасу взлетѣть на воздухъ отъ все болѣе и болѣе распространявшагося пожара, я приказалъ затопить крюйткамеру. Вмѣстѣ съ этимъ я велѣлъ сдѣлать выстрѣлъ съ праваго борта. Тогда Алабама спросила не нуждаемся ли мы въ помощи; на что мы отвѣчали утвердительно.

Гаттерасъ уже тонулъ, чтобы спасти жизнь офицеровъ и команды, я приказалъ сбросить за бортъ орудiя съ лѣваго борта. Если бы я этого не сдѣлалъ, то увѣренъ, что мы всѣ потонули бы. Алабама нетотчасъ прислала гребныя суда; она мѣшкала, потому что кто то тамъ доложилъ, что изъ Гальвестона идетъ пароходъ. Когда предположенiе это оказалось невѣрнымъ, то всѣ гребныя суда подошли къ нашему борту. Я счастливъ увѣдомить Департаментъ, что всѣ ввѣренные мнѣ чины Гаттераса доставлены были совершенно невредимо на Алабаму.

Черезъ двѣ минуты послѣ того, какъ мы оставили Гаттерасъ, онъ пошелъ ко дну, носомъ впередъ, имѣя флагъ Соединенныхъ Штатовъ на гротъ-брамъ-стеньгѣ. Пароходъ такъ быстро затонулъ, что непрiятелю не удалось воспользоваться ничѣмъ: ружья, револьверы, амуницiя и всѣ припасы опустились на дно вмѣстѣ съ пароходомъ.

Артиллерiя Алабамы, бывшая въ дѣлѣ противъ Гаттераса, состоитъ изъ девяти орудiй: шести длинныхъ, 32-хъ фунтовыхъ, одного 100-фунтоваго, одного 68-ми фунтоваго и одного 24-хъ-фунтоваго, нарѣзнаго. Алабама, кромѣ артиллерiи, имѣла еще то преимущество передъ нами, что ея машина находится подъ ватерлинiею; тогда какъ Гаттерасъ, какъ извѣстно Департаменту, такъ снаряженъ и вооруженъ, что никогда не въ состоянiи бы былъ вступить въ бой съ настоящимъ военнымъ судномъ.

Разстоянiе между Гаттерасомъ и Алабамой, во время боя, мѣнялось отъ двадцати пяти до ста ярдовъ. Съ Гаттераса выпущено было около пятидесяти снарядовъ, а съ Алабамы, полагаю, еще болѣе.

Считаю долгомъ заявить о распорядительности и находчивости старшаго штурмана Портера, съ которыми онъ исполнялъ свою обязанность во время боя. Младшiй врачъ Макъ Матьюсъ во время боя и послѣ его относился такъ горячо къ своей обязанности — уходу за ранеными, что вполнѣ заслуживаетъ поощренiя. Тоже самое долженъ сказать и о Макъ-Гратѣ, младшемъ штурманѣ, временно исполнявшемъ обязанность артиллерiйскаго офицера. Благодаря темнотѣ ночи и разнымъ рубкамъ на Гаттерасѣ, я могъ видѣть только немногихъ офицеровъ, случайно попадавшихъ мнѣ на глаза, но, судя по ходу всего дѣла и по поврежденiямъ Алабамы, я не вправѣ сказать, чтобы кто нибудь изъ моихъ офицеровъ не исполнилъ свои обязанности.

Что касается нижнихъ чиновъ Гаттераса, то ихъ поведенiе выше моихъ похвалъ. Они выказали неимовѣрное мужество и храбрость.

При этомъ препровождаю рапортъ младшаго врача Матьюсъ, изъ котораго вы увидите, что пять человѣкъ были ранены и два убиты. Полагаю, что наша гибель уже извѣстна въ Гальвестонѣ.

Относительно времени нашего пребыванiя на Алабамѣ и до ухода отсюда перваго почтоваго парохода въ Соединенные Штаты, я буду рапортовать Департаменту отъ своего имени.

Съ глубокимъ почтенiемъ

Вашъ покорный слуга.

Г. С. Блекъ.

Лейтенантъ, Командиръ Гаттераса.

Гедеону Уэльсъ,

Секретарю флота Соединенныхъ Штатовъ. Уашингтонъ.

Подробности дѣла см. въ приложенiи.

Какъ только на берегу узнали о нашемъ приходѣ, всѣ пришли въ неописанный восторгъ. Невозможно и описать того гостепрiимства, которымъ мы пользовались на берегу: всѣ на перерывъ уступали намъ свои дома. Посѣтители буквально не сходили съ палубы съ утра и до 9 часовъ вечера. Всѣ выражали намъ глубокое сочувствiе и подавали намъ надежды, что наше дѣло будетъ выиграно, что война кончится въ нашу пользу.