Салих Закиров - Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII–XIV вв.)

Сообщает о подчеркнуто дружелюбном отношении султана к прибывшим золотоордынским отрядам и ан-Нувайри. Султан дал их военачальникам отряды по 100 и менее всадников в каждом и отвел для содержания прибывших земельные наделы. «Они сделались мусульманами» [109] Там же, ан-Нувайри, текст, стр. 142, перевод, стр. 164. Об этом см. также работу современного арабского историка ал-Холи: Холи, Связи между Нилом и Волгой, стр. 12. В этой работе автор довольно подробно говорит и о других путях увеличения численности «кипчаков», т. е. золотоордынцев, в Египте и об их ассимиляции с местным населением; см. там же, стр. 10–14. — прибавляет автор.

Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом завязываются в начале 60-х годов XIII в., когда дипломатия как на Востоке, так и на Западе уже достигла высокого искусства, вобрав в себя все лучшие традиции прошлого. В основу ее легли главным образом традиции двух государств — Византии и арабского халифата.

Посольское дело как один из важнейших элементов дипломатии стояло в Византии на высоком уровне. При дворе детально разрабатывался сложный порядок приема иностранных послов, делалось все, чтобы поразить послов роскошью, пышностью и торжественностью церемоний, показать государство в наивыгоднейшем свете. В то же время прилагались все усилия к тому, чтобы послам не удавалось близко соприкасаться с населением, увидеть слабые стороны империи. Послами обычно назначались люди высокого звания. В Византии даже прибегали к такому приему: если человек подходил для посольского дела по своим личным качествам, его спешно возводили в соответствующий сан. Нужно это было, чтобы поднять престиж посла в глазах того государя, к которому его направляли.

Личность посла считалась неприкосновенной, даже и свита посольская находилась под защитой государства. Этим широко пользовались купцы, совершая свои коммерческие операции под видом членов свиты послов. Впрочем, и сами послы наряду с выполнением возложенных на них государственных дел также не гнушались выгодных торговых сделок, занимаясь куплей и продажей различных товаров, рабов и т. д. Этому способствовало и то, что каждое посольство обычно привозило с собой богатые подарки от своих государей и под видом таких подарков послы могли провозить и свои товары.

Арабы создали огромное государство — халифат, восприняв лучшие достижения человеческой культуры во всех ее проявлениях. Дипломатическое дело в халифате было поставлено для своего времени очень хорошо. Виднейшую роль в государственном управлении играл ведавший сношениями с другими государствами «диван ар-рисалат». О дипломатии и посольском деле писались специальные трактаты. В одном из политических трактатов XI в. — «Сиасет-намэ» Низам ал-Мулька, визиря сельджукского султана Мелик-шаха (1072–1092), целые главы посвящены этому вопросу [110] Низам ал-Мульк (изд. Шефера), стр. 127–1З3, см. также: Заходер, Сиасет-наме, стр. 101–104. . Автор дает подробные инструкции взаимоотношений с послами. С момента переезда через границу того государства, куда они направились, послы содержались за счет этого государства. Подчеркивая неприкосновенность личности и обязанности послов, Низам ал-Мульк ссылается на изречение корана: «На посланнике — только ясная передача» [111] Коран XXIV, 53; XXIX, 17. Несколько столетий спустя английский дипломат Генри Воттон (Wotton, 1568–1639) так охарактеризовал обязанности посла: «Посланник — благонадежный муж, посылаемый в чужие края для сокрытия истины в видах пользы государства» (Wotton, Reliquae Wottonianae). .

В качестве послов обычно направлялись двое: светское лицо из придворной знати и лицо духовного звания. Им вручалось письмо к государю, к которому их посылали, и верительная грамота на имя первого министра. Принимали послов строго по рангам, т. е. в зависимости от могущества того государя, от чьего имени они прибыли. Послам рекомендовалось не навязывать силой ничего такого, чего можно добиться дипломатическим искусством; восхваляя чужие порядки, не делать это в ущерб достоинству своей страны, не вмешиваться во внутренние дела чужого государства. Однако хотя и не рекомендовалось явное вмешательство послов в дела тех стран, куда их направляли, но все же при отправке посольств, по словам Низам ал-Мулька, государи преследовали «не только явные, но и тайные цели». Послы обязаны были узнавать о состоянии дорог, снаряжении и численности войск, о придворных обычаях, настроении населения, о достатках его, даже интересоваться характером государя: «Во время питья вина царь общителен и весел или нет? Участлив он или безучастен? Склоняется более к серьезному или веселому? Предпочитает более находиться среди воинов или среди женщин?» [112] Заходер, Сиасет-наме, стр. 102. . Вообще следует сказать, что шпионаж в рассматриваемую эпоху был чрезвычайно развит. Прибегали к изощреннейшим методам обмана и подкупа, к переодеваниям в одежды дервишей, нищих, монахов, врачей, странствующих пилигримов и т. д. [113] На переодевания отваживались даже и сами монархи. Так, имеются сведения о том, что мамлюкский султан Байбарс под видом конюха проник в Триполи к Боэмунду, чтобы лично осмотреть крепость, ибо с самого начала не верил в возможность длительного мира (Weil, Geschichte des Abbasidenchalifats, Bd I, S. 138). . Женщины, в особенности на Западе, также частенько привлекались в шпионажу.