Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Вместе с тем, видимо, посещение русскими князьями ханской ставки было наполнено различными обрядовыми действами, составляющими в совокупности целый ритуальный комплекс. По крайней мере можно выделить такие компоненты, как: 1) въезд, сопровождавшийся поклонением различным сакральным субстанциям (что видно из рассказа о Михаиле Черниговском и других известий); 2) преподнесение даров-подарков; [995]3) торжественная процедура «отдарка»-ярлыка и/или материальных благ — с пиром, как непременным условием ритуала. Все это летопись очень кратко обозначает как «честь великая», или «пожалование», делая, естественно, акцент на положительные, не «унижающие» стороны этого пребывания.

Впрочем, двойственная коммуникация в архаическом ритуале — обычное явление. С одной стороны, «жесткая дистанция должна соблюдаться между правителями и их слугами, людьми и предками, неотъемлемая черта благостного дарителя — умение внушать благоговейный ужас». Но, с другой стороны, «знаки власти являются одновременно залогом истинной коммуникации, возможной лишь как слияние, преодоление структурного разрыва». [996]Обе эти стороны архаической коммуникации превосходно и прослеживаются на русском материале.

Сакральная природа ярлыков должна была предусматривать и определенный ритуал их передачи и последующего вокняжения. Уникальные сведения о церемонии поставления русского князя (Ярослава Ярославича в 1264 г.) в Орде находим у В.Н. Татищева. «Егда прииде Ярослав в Орду, и хан прият его с честию, даде ему доспех и повеле обвестити его по чину на великое княжение. Коня же его повеле вести Володимеру Резанскому да Ивану Стародубскому, бывшим тогда в Орде. И августа месяца отпусти его с послом своим Жанибеком и с ярлыком на великое княжение». [997]

Вокняжение же происходило, хотя и в присутствии ханского посла, но на русской территории — причем по обычаям, идущим из древности. На Руси этот важнейший ритуал усматривается с рубежа X–XI вв. [998]В последующее время «посажение на стол» приобретает традиционный характер. Кроме наблюдений конкретного свойства, исследователь делает и некоторые обобщения относительно этого обряда. Он пишет, что «в обрядовой стороне княжеского настолования проявляются многие основополагающие принципы доктрин властвования. Исследование ритуала может многое сказать и об идеологии. Так, например, даже такая деталь, как место посажения на стол, может свидетельствовать о соотношении языческого и христианского понимания личности князя и характера его власти. Наличие церковного обряда — или участие в нем церкви — говорило бы о степени усвоения христианского учения о богоданности светской власти и сакральной ее санкции. Употребляемые при коронации одежды, наличие специфических регалий — о влиянии византийских учений. К сожалению, все эти и многие другие вопросы, связанные с проблемой интронизации русских князей, еще ждут своего исследования». [999]

Оставляя означенные перспективы исследований относительно Древней Руси, отметим, что названные А.П. Толочко проблемы, связанные с интронизацией, прослеживаются на позднем материале. Традиции интронизации, сложившиеся в «домонгольский период», в частности, в Северо-Восточной Руси продолжили существование и далее. Так, известно, что в 1175 г. «Ярополка князя посадиша Володимерьци с радостью в городе Володимери на столе въ святеи Богородице, весь порядъ положше». [1000]Видимо, не изменились они и несмотря на монгольское вмешательство. Чин вокняжения, писал В.И. Савва, «можно думать, соблюдался… и в период монголо-татарского ига». [1001]

Вместе с тем он соблюдался, так сказать, не столько в измененном порядке, сколько с наличием дополнительных процедур. Исследовавший этот вопрос А.В. Горский высказал предположение, что, если великие князья сажались на стол ханскими послами, [1002]обряд посажения должен был делиться на две части: гражданскую — посажение князя послом у дверей церкви, и церковную — совершавшуюся в церкви. [1003]

В русских летописях следующего периода также отмечается важность такого обряда, происходившего в «мати градом» Владимире. Так, «на ту же осень (1340 г. — Ю.К .) выиде изъ Орды князь Семенъ Иванович[ь] на великое княжение… И седе князь великии Семенъ на столе въ Володимери въ велицеи съборнеи церкви Святыя Богородици на великомъ княжении всея Руси месяца октября в 1 день, на память честнаго Покрова Святыя Богородици». [1004]Кроме постоянной акцентации на поставлений каждого нового «великого князя», летопись содержит еще один замечательный фрагмент о значении Владимира и факте проводимой там «интронизации»: «многославныи Володимерь, еже есть столъ земля Русскыя и градъ Пречистыя Богоматери, в немъ же и князи велиции Русстии первоседание и столъ земля Русскыя приемлють, иже великыи князь всея Руси наименоваеться, ту бо первую честь приемлетъ». [1005]Безусловно, показательным здесь является подчеркнутость «первоседания» и «первой чести», связанной не с получением ярлыка в Орде, а с обрядом восшествия именно на Руси, во Владимире.