Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Нам известны и другие нормы монгольского этикета, необходимые при посещении монголов.

«У татар прибывший посол должен был становиться перед ханом на колени — обычай, заимствованный от китайцев… Едва ли может быть сомнение в том, что все русские, допускавшиеся к хану, обязаны были исполнять это требование», — писал Н.И. Веселовский. [962]На эту сторону взаимоотношений обращал внимание и Б. Шпулер, нарисовавший прием, так сказать, в лицах. «В то время как переводчик, читавший письмо хана… сидел на специально приготовленном для него сидении, покрытом дорогими собольими шкурами, князь со своими приближенными должен был стоять. После прочтения он бил челом и становился на колени». [963]Далее Б. Шпулер делает чрезвычайно важное дополнение. Оказывается, любой «посол должен был вести беседу с ханом в коленопреклоненном положении. Разговор не всегда начинался сразу. Иногда властитель выжидал некоторое время. Послу же было строго запрещено начинать беседу». [964]

Здесь, таким образом, важно подчеркнуть, что «должного почета» были лишены не только представители — правители зависимых стран, но и всех прочих. [965]Подтверждение этого, в частности, мы находим в отношениях Золотой Орды с египетским двором. Как известно, Египет находился отнюдь не в подчиненном положении к Джучиеву улусу, хотя и всячески старался заручиться его поддержкой. Обе стороны неоднократно обменивались посольствами, привозившими (особенно египетское) богатейшие дары. [966]Об одном из приемов египетских послов сохранились достаточно подробные известия.

В начале 60-х годов в Сарай прибыло египетское посольство, которое принимает Берке-хан. Кроме Берке, сидящего на троне, в шатре сидели 50 эмиров. Когда были введены послы, они передали хану письмо султана, соблюдая предписанные правила этикета. Затем Берке велел послам перейти с левой стороны на правую и встать позади эмиров. Церемонией предписывалось, «когда от них будет взята грамота, перейти на правую сторону, присесть на оба колена». [967]После этого письмо было переведено на тюркский язык и зачитано Берке. Хан и все присутствующие были довольны его содержанием. Берке велел подать послам угощение: кумыс, вареный мед, мясо и рыбу. На следующий день на пир послов пригласила ханша Джиджек-Хатун. [968]По завершении посольства (через 26 дней) Берке вручил послам ответные грамоты и отправил с ними своих послов. [969]

Во всех приведенных сообщениях, безусловно, бросается в глаза униженность, по нашим представлениям, правителей или послов перед монгольским ханом: это и коленопреклонение, и отсутствие права первого слова. Но вот что говорит применительно к такого рода ситуациям этнографическая наука. У монголов «с точки зрения норм этикета большое значение имела поза, а точнее говоря, способы сидения в юрте, которым должны были следовать люди в соответствии с их возрастом и социальным положением, в будни и праздники». [970]Одна из поз — «поза стояния на коленях; в ней заложен некоторый уничижительный оттенок, так как на колени должны были становиться простолюдины при появлении своих ханов и нойонов, а также императорских чиновников. Однако та же самая поза коленопреклонения, если она принималась с целью пожелания мира и благополучия вышестоящим по социальному рангу… уже не считалась унизительной, а, напротив, благожелательной». [971]

Объяснения имеются и по поводу отсутствия права говорить прежде хана. «В Монголии не принято с ходу задавать вошедшему гостю вопросы: кто он, откуда и зачем прибыл. Гость тоже не должен торопиться выкладывать все о себе, если он, разумеется, не гонец, спешащий по делу. В степи все делается не спеша, и процедура знакомства гостя и хозяина не составляет исключения». [972]Безусловно, эти нормы общения в еще большей степени были характерны для средневекового монгольского общества.

В русских источниках мы находим и довольно пространное описание «чести», оказываемой в Орде русским князьям. В «Книге Степенной царского родословия», а также в «Летописце великии земли Росиския» (Мазуринский летописец) приводится Житие Федора Ростиславича, князя Смоленского и Ярославского. [973]Житие насыщено рядом конкретных подробностей о взаимоотношениях князей и ханов, князей и местного русского общества. В данном случае нас будет интересовать само пребывание Федора Ростиславича в Орде. Однако прежде о происхождении и репрезентативности этого источника.

Житие Федора было исследовано Н.И. Серебрянским. [974]Он пришел к выводу, что на рубеже XV–XVI вв. к древнейшей (проложной XIV в.) редакции были добавлены «сообщения о житии благоверного князя в Орде». [975]Источником своим они имели «местную летопись, не дошедшую до нас», со внесенными в нее «приблизительно в XIV в.» «устными рассказами и припоминаниями». Этим же источником воспользовался и составитель Степенной книги, воспроизведя (в отличие от редакции рубежа XV–XVI вв.) «текст этого памятника свободнее, подновил его слог и распространил содержание новыми риторическими вставками». [976]