Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Нам представляется, что А.Н. Насонов совершенно напрасно нивелирует, приуменьшает значение данного ритуала, видимо, усматривая в нем какие-то уничижительные черты. Но ведь здесь явно просматривается своеобразный монгольский посольский церемониал, обязательный при встрече «гостя».

Встреча послов издавна практиковалась у монголов, да и вообще на Востоке. [1018]Известен рассказ ряда арабских сочинителей о встрече египетского посольства представителями хана Берке. По Ибн Абдез захыру (секретарь египетского султана Бейбарса), египтян, переправившихся через Черное море, «встретил правитель этого края в местечке Крым»; «когда они приблизились к Орде, то их встретил (там) визирь Шерефеддин Эльказвини. Потом их пригласили к царю Берке». [1019]С некоторыми подробностями об этом пишет Эльмуфаддаль: «Там встретил их правитель того края, по имени Таюк, у которого были лошади юлак, т. е. почтовые. Имя этой земли Крым… Когда они приблизились (к Орде), то их встретил визирь Шерефеддин Эльказвини, который разговаривал по арабски и по тюркски; он поместил их в прекрасном помещении и принес им угощение (состоявшее) из мяса, рыбы, молока и пр.». [1020]

Вести под уздцы коня приезжего посла означало большой почет для прибывающей стороны. Но почетной обязанностью это было и для встречающего. Европейцам же это казалось унизительным. Все же дело — в различных традициях и понимании их. «Только лошадь, по понятию кочевника, возвышает человека», — отметил Н.И. Веселовский. [1021]Согласно восточному посольскому этикету «степень почета стала измеряться большим или меньшим пребыванием в седле». [1022]Отсюда следовал ряд этикетных норм. [1023]Среди них — «"повести коня" перед кем-либо или под кем-либо значило выразить особенное почтение этому лицу». [1024]Что касается восседания ханских послов на княжеском троне, то это, видимо, фантазия автора или его информаторов.

С пребыванием монгольских послов на Руси связаны и имеющие хождение в исторической литературе известия об ордынском подворье, якобы находившимся в Московском Кремле в XIV–XV вв. Существуют две версии размещения этого двора. Одна связывает его с Чудовым монастырем, другая располагает его на месте, где в XV–XVII вв. стояла церковь Николы Льняного или Гостунского. [1025]

Чудов монастырь был основан митрополитом Алексеем, по преданию на территории бывшего ордынского (ханского) подворья в Кремле. Земельный же участок для постройки обители святитель получил во время поездки в Орду в 1357 г. за «чудесное исцеление» от слепоты ханши Тайдулы. [1026]

Собор же Николы Гостунского строится столетие спустя стараниями великой княгини Софьи Палеолог. Ей приснился вещий сон, после чего она обратилась к супруге хана Ахмата с просьбой отдать ей татарский двор в Кремле для возведения новой церкви. Предание о Софьи Палеолог восходит к сочинениям иностранцев. [1027]Ранее всего такого рода сообщение встречается у Сигизмунда Герберштейна: «В крепости Москвы был дом, в котором жили татары, чтобы знать все, что делалось [в Москве]». [1028]

Т.Д. Панова, подробно и тщательно рассмотрев все возможные письменные источники (летописные и актовые материалы, сочинения иностранцев, историческую литературу) этих сообщений, а также учитывая данные археологических наблюдений, пришла к выводу, что «прямых указаний на существование татарского (или ордынского) подворья в Кремле в них нет». [1029]«Версия о том, что Чудов монастырь был основан в середине XIV в. на территории бывшего ханского двора, не подтверждается данными источников и является мифологическим стереотипом, появившимся в русской исторической литературе в середине XIX в. и прочно в ней утвердившимся». Вызывает у автора «серьезные возражения» и второе сообщение. «Версия о том, что татарский двор, или какая-либо его часть, просуществовала в Кремле (на другом его участке) вплоть до конца XV в. и был уничтожен лишь благодаря усилиям великой княгини Софьи Палеолог, опирается на сведения иностранцев XVI–XVII вв. о Москве — источник не всегда достоверный. Деревянная (?) церковь Николы Льняного (название XV в.), с начала XVI в. — каменный храм Николы Гостунского, существовала на территории Кремля еще до приезда в Москву Софьи Палеолог из Рима. К тому же, вряд ли инициатива великой княгини осталась бы незамеченной летописцами». [1030]

Бескомпромиссным выглядит и заключительный вывод статьи: «Таким образом, следует признать, что утверждения о нахождении в московском Кремле в XV–XV вв. ханского двора или татарского подворья — на данный момент не более чем историографическое недоразумение». [1031]