Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

По Новгородской IV летописи «Новгородъ же паки заступи милосердыи Богъ и святыи великии отець Кирилъ, архиепископъ Александрийскии, и святых правоверных молитв архиепископъ Новгородских и благоверныхъ князеи Роускихъ и преподобныхъ черноризець иереискаго сбора; а они безбожнии воспятишася оу Игнача креста прогна[н]и святымъ Кириломъ». [575]

Н.В. Мятлев, объяснял летописные версии следующим образом: «…Очевидно отступление татар и спасение Великого Новгорода было столь неожиданно, что современники могли приписать его лишь Божественному промыслу и заступничеству Святого, которого праздновала церковь в день радостного события, и это обстоятельство с некоторою точностью датирует день начала отступления татар из Новгородской области — 18, 21 и 29 марта, ибо в эти числа церковь наша празднует память Св. Кирилла». [576]

Для В.Л. Янина «при чтении этого (летописного. — Ю.К .) текста возникает неизбежный вопрос, почему избавление Новгорода от военной опасности 1238 г. связывается в сознании летописца с небесным заступничеством именно святого Кирилла и какой из святых Кириллов имеется здесь в виду». [577]Ученый полагает, что эта связь появляется на рубеже XIV–XV вв., когда культ святых Афанасия и Кирилла Александрийских, празднуемых 18 января, становится популярным в Новгороде. Однако не их заступничество зафиксировано в летописях. «В святцах, — пишет В.Л. Янин, — отмечен еще один значительный Кириллов день — поминовение святого Кирилла, архиепископа иерусалимского, 18 марта. [578]Эта дата, несомненно, разъясняет смысл летописного заступничества святого Кирилла за Новгород: отступление монголо-татар от Игнача Креста произошло, надо полагать, 18 марта, спустя 13 дней после падения Торжка, или же — что вернее — в этот день в Новгороде было получено сообщение о прекращении опасности и отслужены по этому случаю молебны святому Кириллу». [579]

Как видим, и Н.В. Мятлев, и В.Л. Янин все объясняют сугубо с прагматических позиций. Вместе с тем, вмешательство божественных сил (самого Творца, святой Софии, Кирилла и других святых православной церкви) [580]свидетельствует о каких-то неведомых и самим этим силам причинах божественного происхождения не появления монголов под стенами волховской столицы. Летописец то ли не знал, то ли просто не мог поведать об этом и ограничился лишь констатацией факта.

А можем ли мы сказать что-либо по этому поводу? Попробуем предположить, что и в действиях «агарян» тоже можно увидеть божественное провидение, вмешательство божеств, но только их — монгольских.

Думается, что наряду с прагматическими причинами столь неожиданного отхода монголо-татар не последнее место должны занимать причины иррационального свойства, уже отмеченные нами: чужая территория, заселенная духами, не расколдованная. Таковой новгородская земля оставалась для монголов до конца 50-х годов XIII в. В этом же скрывается расшифровка событий 1257–1259 гг., когда монголы, казалось бы уже прочно утвердившиеся в русских землях, прибывают в Новгород с посольством, в составе которого находятся «бабы чародеицы». Таким образом, более поздние события — 50-х годов — одновременно подтверждают нашу версию и о причинах несостоявшегося похода на Новгород в 1238 г. [581]Иные версии о причинах отступления монголов не доходя 100 верст до города: распутица, бескормица и проч., должны быть, по крайней мере, дополнены.

В целом же, рассмотрев вопрос о новгородском походе монголо-татар, мы приходим к выводу, что до реальной угрозы Новгороду в 1238 г. дело не дошло. Если поход на волховскую столицу монгольскими предводителями и обдумывался, то попыток его реализации по существу не было.

Апофеозом продвижения монголов на запад стало взятие в декабре 1240 г. «мати градом Русским» — Киева. Вместе с тем надо отметить и то, что до кровавого штурма города Батый, как и прежде (Рязань, Владимир), пытался решить дело мирным дипломатическим путем. Еще в 1238 г. сюда был направлен царевич-чингизид Менгу-хан (будущий великий хан). Ипатьевская летопись сообщает, что он «пришедшоу сглядать град Кыева, ставшоу же емоу на онои стране [Днепра] во градъка Песочного, видив град оудивися красоте его и величествоу его, присла послы свои к Михаилоу и ко гражаном, хотя е прельстити и не послоушаша его». [582]Следовательно, переговоры закончились безрезультатно. В конце 1240 г. сюда «в силе тяжьце, многом множьством силы своеи» подошел вместе с другими царевичами и «воеводами» Бату-хан. «И окроужи град, и остолпи си Татарьская и бысть град во обьдержаньи велице; и бе Батыи оу города, и троци его обьседахоу град и не бе слышати от гласа, скрипания телегь его, множества ревения вельблудъ его и рьжания, от гласа стадъ конь его, и бе исполнена земля Роуская ратных…» Взяв Киев, монголы ушли в русские юго-западные земли и далее в Западную Европу. [583]