Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Исследователи обычно отмечают, что «до переписи власть ордынских ханов над Северо-Восточной Русью не приобрела каких-то определенных форм». [595]В начале 50-х годов при хане Мунке в Кара-Коруме принимается решение о проведении всеобщей переписи для создания единой податной системы на территории всех стран, покоренных монголами. Перепись производилась монгольскими чиновниками, присылавшимися из центра. [596]Так, в 1252 г. перепись проводится в Китае, в 1253 г. — в Иране, в 1254 г. — в Армении. Есть сведения, что и на Русь в 1253 г. был послан монгольский чиновник Бицик-Берке, но перепись, видимо, тогда не состоялась. [597]В 1257 г. ответственным за сбор дани на Руси был назначен родственник Мунке — Китат.

В течение последующих лет отмечаются неоднократные поездки русских князей «в Татары». В 1256–1257 гг. туда ездили ростовский князь Борис Василькович, суздальский — Андрей Ярославич, наконец, сам Александр Ярославич (Невский). В.В. Каргалов характеризует этот период как время «оживленной дипломатической подготовки» к «проведению татарской переписи в Северо-Восточной Руси». [598]Таким образом, возможно, перепись не была неожиданным для Руси мероприятием.

Наиболее полные сведения о татарской переписи в северо-восточных землях Руси имеются в Лаврентьевской летописи. В ней сообщается, что зимой 1257 г. «приехаша численици исщетоша всю землю Сужальскую и Рязаньскую и Мюромьскую и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники, и идоша в Ворду, толико не чтоша игуменовъ, черньцовъ, поповъ, крилошанъ, кто зрить на святую Богородицю и на владыку». [599]Это летописное сообщение вызывает много вопросов и, следовательно, споров и толкований.

Условно его можно разделить на три части. Последняя касается отношения монголо-татар к представителям русской церкви, которые избежали «числа». Факт лояльности ордынцев к носителям различных религиозных воззрений общеизвестен, и мы его рассматривать не будем. [600]

Что до «численицев», которые «приехаша» и «исщетоша» все население Северо-Восточной Руси, а потом «идоша в Ворду», как это было и в других странах, то это монгольские чиновники-переписчики.

Неясным остается, таким образом, объяснение того, кем же были «поставленные» монголами «десятники и сотники и тысячники и темники»: были ли они татарами, или речь идет о русском населении? В этой связи возникает другой вопрос — была ли создана какая-то новая десятичная организация, или сохранено старое общественное устройство?

Пожалуй, первым подробно и основательно попытался ответить на эти вопросы А.Н. Насонов. «Численники ушли, — констатировал он, — но оставили на территории русского Северо-Востока какую-то организацию, смысл которой остается до сих пор неразгаданным в нашей историографии». В десятниках, сотниках, тысячниках и темниках он увидел «лиц командного состава» из «собственно татар или монголов», которые пришли вместе с монгольскими «численицами», но, в отличие от последних, остались, в русских северо-восточных землях. Таким образом «были сформированы (набраны) особые отряды», состоящие из командиров-татар и «частью из местного населения» (рядовой состав). Эти отряды, в свою очередь, «поступали в распоряжение баскаков» — монгольских чиновников, назначаемых ханами. Следовательно, А.Н. Насонов рисует картину функционирования в Северо-Восточной Руси (начиная с 1257 г.) «военно-политической организации» монголов, состоящей из многочисленных «баскаческих отрядов», держащих в повиновении местное русское население. Подчеркнем, что, по мнению автора, эти военные отряды предназначались для использования на территории Руси, а не за ее пределами. [601]

Такого рода понимание ситуации, сложившейся после 1257 г., устроило далеко не всех историков. В отличие от А.Н. Насонова, М.Н. Тихомиров основной результат деятельности «численников» видел в создании не военной организации, а в «организации взимания податей по десяткам, сотням, тысячам и тьмам (десяткам тысяч) плательщиков, которая, как правильно пишет А.Н. Насонов, должна была, по замыслу монголов, поддерживать их владычество». [602]То есть М.Н. Тихомиров центр тяжести перемещает с их военной деятельности на податную, финансовую. К этому мнению, фактически свидетельствующему о возникновении территориальной организации для сбора даней, присоединяется и П.Н. Павлов. [603]

Решительные возражения построения А.Н. Насонова встретили со стороны В.В. Каргалова. Толкование летописного текста А.Н. Насоновым он посчитал «очень спорным», а его аргументы, по мнению В.В. Каргалова, «в лучшем случае допускают двойственное толкование». Отрицая наличие какой-либо «военно-политической организации», более обоснованной он считает точку зрения М.Н. Тихомирова. [604]